Колониальная служба - Мюррей Лейнстер

Итак: я посылаю тебе часть свитка. Пойди в уединенно, место, порви свиток и брось кусочки на землю. В то же самое мгновение ты окажешься в прекрасном саду с чудесными деревьями, павильонами и статуями. Можешь пользоваться садом по собственному усмотрению с единственным лишь условием: если ты или еще кто-нибудь войдет туда с мечом, или кинжалом, или любым, пусть самым крошечным, предметом, изготовленным из железа, великолепный сад исчезнет навсегда.

Ты можешь проверить мои слова в любой момент. Что касается всего остального, так я сам себе напоминаю трепещущего у врат Рая несчастного, которого не пускают дальше. Ведь Могущественный Властелин держит от меня в секрете основы своих знаний о тайнах и чудесах, швыряя мне лишь крохи, и тем не менее они являются величайшими из всех известных мне чудес. Например, свиток, который я посылаю тебе. Его действие я уже испробовал не один раз. И таких тайных и могущественных печатей у меня огромное множество, их дал мне Властелин по моей просьбе. Но когда я взял другие свитки и аккуратно переписал на них все значки, оказалось, что они не имеют никакой силы. Необходимо произнести какие-то слова или формулы или, как мне кажется, использовать какое-то специальное заклинание, дающее этим свиткам волшебную силу. У меня возник план — совершенно безумный, — я надеюсь заполучить самое главное заклинание.

Но тебе, конечно же, любопытно узнать о самом Таинстве и о том, что из всего этого вышло: за три дня я добрался из Падуи до Монтевиччио, крестьянин, рассказавший мне о Таинственном незнакомце, к тому времени уже умер, поскольку жители деревни, охваченные ужасом, размозжили ему голову молотками. Меня это вполне устраивало, поскольку я боялся, что он назовет еще кому-нибудь волшебные Слово и Имя. Я поговорил со священником и, объяснив ему, что был в Падуе, где заручился советом тех, кто знает, как надо бороться с неожиданно возникающими чудесами разного рода, сказал, что мне было приказано вернуться и при помощи особых заклинаний разыскать, а затем изгнать злого духа, научившего несчастного крестьянина своим гнусным штукам.

На следующий день мы вместе со священником отнесли на вершину холма благовония, свечи и прочие, необходимые для свершения Таинства, предметы. Священник дрожал от страха, но остался бы, если бы я его не отослал в деревню. И наступила ночь, и я начертил магический круг и пятиугольник, расположив знаки так, как полагается. Тут вышла луна, я возжег благовония и тонкие свечи и приступил к Таинству. Тебе прекрасно известно, что меня в жизни посетило немало разочарований, но на этот раз я был совершенно уверен в успехе. Когда пришло время назвать Имя и Слово, я громко трижды произнес их и стал ждать. Холм, где я расположился, весь усеян множеством серых камней. Когда Имя прозвучало в третий раз, один из камней вдруг зашевелился, а через мгновение пропал. Потом чей-то голос сухо произнес:

— Теперь понятно, почему здесь так воняет! Тебя прислал сюда мой гонец?

На месте исчезнувшего камня была тень, и я не видел того, кто там прятался, но отвесил ему низкий поклон.

— Величайший и Наимогущественнейший Господин, — сказал я и голос мой дрожал от радости, что Таинство, о котором я мечтал, свершилось, — крестьянин, творивший чудеса, сказал мне, что ты пожелал встретиться с образованным человеком. Рядом с твоим могуществом мои знания ничтожны, но я посвятил всю свою жизнь изучению всевозможных тайн и чудес. Поэтому я здесь и готов поклоняться тебе и исполнить все, что ты только прикажешь, в обмен на твою мудрость.

Тени зашевелились и Властелин выступил вперед: крошечное существо, на лице которого было написано скептическое нетерпение. Он был весь окутан каким-то дымом, который делал его фигуру едва различимой и который имел необыкновенно приятный запах.

— Похоже, — сказал он сухо, — что ты такой же точно дурак, как и тот крестьянин, с которым я разговаривал до тебя. Как ты думаешь, кто я такой?

— Принц небесного происхождения, — ответил я дрожащим голосом.

Стало тихо. Затем Властелин устало произнес:

— Люди! Вечные дураки! Послушай, я всего лишь последний, оставшийся в живых, путешественник с другой звезды. На вашей маленькой планете есть проклятый металл, который разрушает все, что сделано на нашей планете. Несколько наших кораблей оказались слишком близко. Другие попытались помочь им и разделили их судьбу. Уже очень много лет назад мы спустились с небес и не смогли подняться вновь. А теперь я остался один.

Рассуждения о нашем или еще о каком-то мире как о планете — полнейшая чепуха, конечно же. Планеты путешествуют между звездами и имеют свои циклы и эпициклы, так нам объяснил Птолемей еще тысячу лет тому назад. Но я сразу понял, что Таинственный Незнакомец решил испытать меня. Поэтому я осмелел и сказал:

— Господин, я не боюсь. Разве мне неизвестно о тех, кто был изгнан с небес за непослушание? Должен ли я написать Его имя?

— Что? — произнес мой собеседник каким-то слабым старческим голосом.

Улыбаясь, я написал имя того, кого невежды зовут Люцифером. Он посмотрел на значки на земле и сказал:

— О! Все бессмысленно! Еще одна легенда. Послушай, человек, я скоро умру. Очень много лет, гораздо больше, чем ты в состоянии представить себе, я прятался от людей и от вашего проклятого металла. Я наблюдал за вами и презирал вас. Но я умираю. Мои знания не должны исчезнуть. Я решил поделиться с людьми тем, что может погибнуть вместе со мной. Моему народу я не причиню вреда, а люди смогут благодаря моим знаниям со временем достигнуть определенного уровня цивилизации.

Я склонился перед ним до земли. Я сгорал от нетерпения.

— Ты можешь доверять мне, — сказал я ему ликуя. — Я буду хранить твои секреты. Никогда и никто не свете не узнает того, что ты мне сейчас откроешь.

И снова он заговорил со мной раздраженно и сухо.

— Я хочу, чтобы мои знания стали всеобщим достоянием. А… — тут он произнес нечто, чего я не понял, но тон был презрительным. — То, что я собираюсь сказать, может служить людям даже в вывернутом наизнанку виде. Кроме того, я не думаю, что ты сможешь сохранить все в секрете. Есть ли у тебя перо и бумага?

— Нет, Господин!

— Ты должен прийти снова, чтобы записать то, что я скажу тебе.

Он не исчез, а остался стоять, разглядывая меня. Он задавал мне вопросы, и я охотно отвечал ему. Наконец он задумчиво заговорил, а я с волнением слушал. Его речь была странно похожа на речь одинокого человека, живущего прошлым, но вскоре я понял, что его слова полны загадок и аллегорий, из-за которых время от времени выглядывала истина. Как человек, вспоминающий нечто, он говорил о своем доме, который, по его словам, находился на прекрасной планете, расположенной так далеко, что это расстояние невозможно измерить никакими земными мерками. Он говорил о городах, где жили его друзья, по умным речам которых он тосковал, — здесь, конечно же, я прекрасно понял, что он имел в виду, и об огромных летающих флотилиях, путешествовавших из одного прекрасного города в другой, о музыке, которая наполняла воздух и нежные звуки которой мог слышать каждый житель планеты. И он говорил чистую правду, поскольку каждому известно, что небеса наполнены сладчайшими звуками музыки. Но через секунду он сказал нечто совершенно невозможное: глядя на меня с улыбкой, он сообщил, что в той музыке нет ничего загадочного и тайного и что появляется она благодаря волнам, похожим на волны света. Самая настоящая загадка — ибо свет есть жидкость, не имеющая ни длины, ни, конечно же, волн и которую нельзя потрогать. Затем он заговорил о полетах в пустоте, а я продолжаю теряться в догадках по поводу того, что же он имел в виду. Ведь всякий может видеть небо, усыпанное звездами, а он говорил о множестве солнц и других миров, и будто бы некоторые из них похожи на ледяную пустыню, а иные на огромную неприступную скалу. Тут его слова показались мне совсем туманными и загадочными. А еще он рассказал о том, как они приблизились к нашему миру, и о сделанной ошибке, будто бы речь шла о математических расчетах, а не о непослушании, и о том, как они, подобно Икару, сожженному Солнцем, упали на Землю. Затем он опять заговорил о непонятных мне вещах, о каких-то двигателях, которые перегрелись из-за проклятого металла, имеющегося на Земле, и о неспособности его народа к борьбе с этим явлением. Притяжение Земли — еще одна загадка, — а потом он вспомнил о головокружительном падении с небес на Землю. Совершенно ясно, что его слова — описание того, как Грешники были изгнаны из Рая, и признание того, что он — один из них.