Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра - Джеймс Клавелл

– Сегодня?

– Завтра. Сначала нужно закончить с этим делом, и мне очень хотелось бы посмотреть на таинственную фрау Грессерхофф. Данросс сделает то, что сказал?

– Несомненно.

Синдерс подергал себя за брови, его голубые, словно застиранные, глаза казались еще более бесцветными, чем обычно.

– Что насчет клиента?

– Я бы сказал…

Дверь лифта открылась. Они вышли и пересекли вестибюль. Швейцар в униформе открыл перед Кроссом дверцу его автомобиля.

Кросс вывел машину в поток оживленного движения. Над гаванью висела дымка, и дождь на время прекратился.

– Я бы сказал, еще один сеанс – и Армстронг может начать восстановление. В понедельник к закату – это слишком быстро, но… – Он пожал плечами. – Могу предложить больше не использовать «красную комнату».

– Да. Согласен, Роджер. Слава богу, у этого парня крепкая конституция.

– Пожалуй.

– Мне кажется, Армстронг уже близок к тому, чтобы сломаться, бедняга.

– Еще один сеанс он может провести. Без проблем.

– Надеюсь. Боже мой, как нам повезло. Невероятно!

Последний сеанс сегодня в шесть утра не дал ничего. Но когда они уже собирались его закончить, Армстронгу удалось нащупать золотую жилу: наконец-то выяснилось все о профессоре Джозефе Юе. Калтек[131], Принстон, Стэнфорд. Специалист по ракетостроению и консультант HАСА.

– Когда он приезжает в Гонконг? – спросил Армстронг, и вся команда Эс-ай в контрольном помещении затаила дыхание.

– Я… я не… дай подумать, дай подумать… А-а, не вспомнить… А-а, да, это… это будет через не… в конце… этого месяца… Какой сейчас месяц? Я не пом… помню… какой сегодня день. Он должен приехать… а потом отправиться дальше.

– Откуда и куда?

– Ох, я не знаю, о нет… Они не сказали… Только… Только кто-то говорил, что он… он прибывает на корабле на Гуам[132] на каникулы с Гавайских островов и будет здесь через десять дней… Думаю, это через десять дней после… после скачек.

А когда Кросс вызвал Роузмонта и рассказал ему об этом – хотя и не упомянул, откуда информация, – американец лишился дара речи и был в панике. Он тут же приказал прочесать весь Гуам, чтобы предотвратить побег.

– Интересно, поймают они его? – пробормотал Кросс.

– Кого?

– Джозефа Юя.

– Я очень надеюсь на это, – вздохнул Синдерс. – Какого дьявола бегут эти ученые? Черт бы их побрал! Хорошего в этом только то, что он выведет китайские ракеты в стратосферу, и у всех русских по спине побегут мурашки от страха. Прекрасно, черт возьми, если хотите знать. Если Советы и «красный» Китай еще больше рассорятся, нам это только на руку. – Он устроился поудобнее на заднем сиденье: болела спина. – Роджер, я не могу рисковать тем, что Данросс опубликует шифровки или оставит себе копию.

– Да.

– Слишком умничает, черт побери, этот ваш тайбань, аж из ботинок выскакивает. Если станет известно, что АМГ прислал нам зашифрованное сообщение, и если у Данросса действительно такая память, как утверждает молва, то он «под колпаком». Верно?

– Да.

В ресторан «Скайлайн», который располагался в пентхаусе, они приехали заблаговременно. Кросса немедленно узнали и тут же освободили для него незаметный столик у бара. Пока Синдерс заказывал выпивку и кофе, Кросс позвонил, чтобы прислали двух агентов – англичанина и китайца. Оба прибыли очень быстро.

За несколько минут до часа пополудни вошел Данросс и проследовал к лучшему столу – перед ним метрдотель, за ним несколько официантов. Шампанское уже охлаждалось в серебряном ведерке.

– У этого типа все по струнке ходят, а?

– А у вас не ходили бы? – отозвался Кросс. Обводя глазами помещение, он вдруг остановился. – Гляньте-ка, Роузмонт! Неужто он здесь случайно?

– А вы как думаете?

– А-а, вот оно что! Вон там. В дальнем углу. Винченцо Банастасио. А китаец с ним – Ви Си Энг. Вот, вероятно, за кем они следят.

– Вероятно.

– Роузмонт хитер, – сказал Кросс. – Бартлетт и на него выходил. Возможно, они приглядывают за Банастасио. – Армстронг доложил им о беседе с Бартлеттом. Наблюдение за Банастасио было усилено. – Кстати, я слышал, он нанял вертолет до Макао на понедельник.

– Нужно этот полет отменить.

– Уже сделано. Неполадки с двигателем.

– Прекрасно. Я полагаю, то, что Бартлетт сообщил о Банастасио, снимает с него часть подозрений, а?

– Возможно.

– Все же думаю, мне лучше уехать в понедельник. Да. Надо же, у секретарши Данросса было назначено свидание с клиентом. Боже милостивый, вот это красотка! – проговорил Синдерс.

Женщина следовала за метрдотелем. И для Синдерса, и для Кросса стало полной неожиданностью, когда она остановилась у столика тайбаня, улыбнулась и, поклонившись, села.

– Боже мой! Фрау Грессерхофф – китаянка? – ахнул Синдерс.

Кросс сосредоточенно следил за губами Рико и Данросса.

– Китаянки так не кланяются. Она японка.

– Она-то здесь, черт побери, при чем?

– Возможно, он ждет кого-то еще. Воз… О боже!

– Что такое?

– Они разговаривают не по-английски. Должно быть, японский.

– Данросс умеет говорить, как япошки?

Кросс посмотрел на Синдерса:

– Да, он говорит по-японски. А также по-немецки, по-французски, на трех диалектах китайского и довольно прилично по-итальянски.

Синдерс ответил пристальным взглядом:

– Не стоит глядеть на меня с таким осуждением, Роджер. Я потерял сына на «Принце Уэльском»[133], мой брат умер от голода на Бирманской дороге, так что не надо этого дешевого лицемерия. Тем не менее я считаю, что она красотка.

– Что ж, в известном смысле это проявление терпимости, – пробормотал Кросс, снова перенеся внимание на Данросса и девушку.

– Вы воевали в Европе, а?

– Моя война, Эдвард, не кончится никогда. – Кросс улыбнулся: ему понравилось, как прозвучала эта фраза. – Вторая мировая – уже древняя история. Я сочувствую вашим утратам, но теперь Япония не враг, она наш союзник, единственный настоящий союзник в Азии.