Всего одно злое дело - Элизабет Джордж

– Боже, неужели?

– Вот именно. Я собираюсь обсудить это с Оттавией Шварц. Сейчас я верну телефон Барбаре Хейверс, и, пожалуйста, объясните ей, что все находится под контролем.

– Хорошо. Но, Сальваторе, родители матери Хадии приземлились во Флоренции. Они приедут в Лукку, чтобы забрать девочку. Малышка их не знает, но она знает Барбару.

– А-а-а, – сказал Сальваторе. – Понятно.

Все, что он сказал ей, было «Барбара вы должны верить Сальваторе», но она не была готова верить никому на свете. Ей необходимо было знать, сколько времени понадобится Упманам, чтобы добраться из Флоренции в Лукку. Приедут ли они на поезде? Возьмут ли машину напрокат? Наймут ли итальянского водителя? Неважно, что они сделают, она должна добраться до pensione на пьяцца Амфитеатро раньше них. Поэтому Барбара попросила Сальваторе отвезти ее прямо туда. Она попросила это по-английски, но было видно, что он понял слова pensione, piazza Anfiteatro и повторяющееся имя Хадии.

Войдя в пансионат, Хейверс несколько раз глубоко вздохнула. Она подумала, что самое главное – не испугать Хадию. Надо было также решить, где, черт возьми, они могут спрятаться. Лучше всего было выбраться из Лукки в какой-нибудь неприметный отель в пригородах города. Барбара видела массу таких по дороге в Лукку из Пизы и по дороге в «ДАРБА Италия». Ей придется еще раз обратиться к Митчу Корсико за помощью. Она не хотела этого, потому что не хотела, чтобы он приближался к Хадии, но выбора у нее не было.

Она взбежала по ступенькам. Синьора Валлера убирала одну из комнат. Барбара спросила у нее: «Хадия?», и женщина указала на дверь номера, который занимали они с девочкой. Хадия сидела в комнате за маленьким столиком у окна. Она выглядела абсолютно одинокой и брошенной. Намерения Барбары только укрепились. Она обязательно вытащит и Хадию, и ее отца обратно в Лондон.

– Привет, детка, – она постаралась произнести это как можно беззаботней. – Нам с тобой надо поменять окружение. Как ты к этому относишься?

– Тебя так долго не было, – сказала Хадия. – Я не знала, куда ты ушла. Почему ты не сказала мне, куда идешь? Барбара, где мой папа? Почему он не приходит? Мне кажется… – Ее губы задрожали; наконец, она смогла произнести: – Барбара, с моим папой что-то случилось?

– Боже, ну конечно, нет. Абсолютно ничего. Я же сказала, детка, и я тебе в этом клянусь, что он уехал из Лукки по поручению инспектора Ло Бьянко. А я прилетела из Лондона, потому что он попросил меня присмотреть за тобой. Просто чтобы ты не беспокоилась.

В принципе, это могло сойти и за правду.

– А мы с ним можем где-нибудь встретиться?

– Конечно. Но не сейчас. Сейчас нам надо собираться и переезжать.

– Почему? Ведь если мы переедем, то как нас папа найдет?

Барбара вытащила свой мобильный и показала его ребенку.

– Никаких проблем не будет.

Однако она не чувствовала себя такой уверенной, какой хотела казаться. Хейверс надеялась, что поездка в «ДАРБА Италия» завершится задержанием какого-то подозреваемого. Но этого не произошло, и теперь перед ней во весь рост стоял вопрос: что дальше? Надо как-то успокоить Корсико, и в то же время необходимо найти новое убежище для себя и Хадии. Это должно быть такое место, которое позволит ей следить за расследованием и в то же время надежно скроет их как от журналиста таблоида, так и от деда и бабки Хадии со стороны матери. Барбара обдумывала создавшуюся ситуацию, продолжая собирать свои вещи и запихивая их в сумку. Убедившись, что Хадия тоже собралась, она стала спускаться по лестнице, сопровождаемая девочкой.

У подножья лестницы Хейверс увидела ожидающего ее Сальваторе. Ее первая мысль была о том, что он хочет остановить ее. Но она поняла, что ошибалась. Вместо этого Ло Бьянко решил вопрос оплаты с синьорой Валлера, взял их вещи, кивнул на дверь, сказал: «Seguitemi, Barbara e Hadiyah»[378], – и вышел на улицу. Он не пошел к машине, а вместо этого пешком направился из амфитеатра и зашагал по узким средневековым улочкам. Эти улочки выходили на какие-то площади, украшенные вездесущими соборами, проходили мимо потрепанных старых зданий, где случайно открытые двери позволяли увидеть внутренние дворики и сады, и шли вдоль контор, которые открывались после обеденного перерыва.

Барбара знала, что спрашивать, куда они идут, бесполезно. Только через какое-то время ей пришло в голову, что знаний Хадии может быть достаточно для этого. Она уже хотела попросить девочку задать Сальваторе вопрос, но в этот момент он остановился перед узким высоким зданием, поставил вещи на тротуар, сказал: «Торре Ло Бьянко» и достал из кармана ключи. Барбара поняла «Ло Бьянко», но только когда Сальваторе открыл дверь и с порога закричал: «Mamma, mamma, ci sei?»[379], она догадалась, что это был дом его матери. Прежде чем она смогла спросить об этом, или запротестовать, или сказать хоть слово, из глубины дома появилась пожилая женщина с тщательно уложенными седыми волосами. На ней, поверх льняного черного платья, был одет плотный передник, и она вытирала руки о полотенце. В знак приветствия женщина сказала:

– Salvatore, chi sono?[380]

Ее темные внимательные глаза сразу приметили Барбару и Хадию, которая пряталась за ней. Женщина улыбнулась Хадии, что показалось Барбаре хорошим знаком.

– Che bambina carina, – сказала она, нагнувшись и упираясь руками в колени. – Dimmi, cоme ti chiami?[381]

– Хадия, – ответила девочка. А когда женщина спросила: «Ah! Parli Italiano?»[382]– она кивнула в ответ. Это вызвало у женщины еще одну улыбку.

– Ma la donna, no, – сказал Сальваторе. – Parla solo inglese[383].

– Hadiyah può tradurre, no?[384]– ответила мать итальянца. Тут она заметила сумку и чемодан, которые Сальваторе оставил на пороге. – Allora, sono ospitti?[385]– спросила она у сына. А когда он кивнул, протянула руку Хадие и сказала: – Vieni, Hadiyah. Faremo della pasta insieme. D’accordo?[386]– и повела девочку за руку в глубь дома.