Сумеречные тени.Книга I - Леопольд Ельный

Тера. - И не на «довольно», а на «вполне сойдёт»!

- Да быть не может, - отмахнулся светловолосый. - На повторной сдаче никто не смог получить от неё таких слов.

- Смотри, - я протянул ему свой оценочный свиток. Напротив графы «Родословные и их связь с историей» стояло «ВС» с витиеватой подписью мадам Понфиль.

- Какой магией ты пользовался?! - вопросил он, удостоверившись в моей правоте.

- Ни-ка-кой, - отозвался я. - Правда, зубрил почти всю вчерашнюю ночь и день, так что не думаю, что через неделю смогу вспомнить, кто женился на Люсинде XIII – Лодрик Ясновидящий или Бохул Светосильный.

- И кто же?

- Оба, но друг за другом, - рассмеялся я.

Мы шумной компанией вышли во двор Академии, болтая и о скорой сдаче остальных предметов, и о том, ждут ли нас те ужасы, что предвещал мой Наставник и остальные профессора.

Я так и не решился рассказать им правду. Это было выше моих сил. Но за что я им был благодарен, так это за то, что они хотя бы делали вид, будто поверили моим невнятным объяснениям и не стали докапываться до истины.

Тепло распрощавшись с ними и пообещав встретиться на каникулах, я направился к своему дому.

После той ночи мы с Сирисом довольно долго разговаривали. Он попросил меня подробнее рассказать ему о том, что у меня не клеится в Академии. Мне пришлось пересиливать себя, но в итоге я выложил всё, что терзало мою душу, и сам поразился, как глупо и надуманно это звучит, будучи чётко озвученным.

Однако Сирис не отмахнулся и не рассмеялся. Он серьёзно обсудил со мной всё, и в итоге мы пришли к выводу, что Академию я всё же не хочу бросать. И даже то, что я не мог пробежать нужную дистанцию за отведённое время, плетясь в бесспорном конце, теперь не казалось мне таким уж жутким событием, после того, как Сирис назвал норму для годовалого вампира, которая лишь немного была выше человеческой и которую я, пусть не намного, но перегнал.

О чём он меня действительно жестко предупредил, так это о том, чтобы я не нападал на людей, пытаясь выпить их кровь, так как в этом случае у него будет мало возможностей защитить меня. От одного только предположения, что я впиваюсь кому-то в шею, меня передёргивало, поэтому это я мог ему пообещать предельно честно.

И вот сейчас, вдыхая полной грудью холодный воздух, я отметил, что с тёмного неба, теряющегося выше света уличных фонарей, посыпался мелкий белый снег. Первый в этом году. Редкие прохожие в этот час, казалось, особо не заметили происходящего. Улыбнувшись приятному вечеру, я свернул в переулок, чтобы срезать дорогу. Странно, но после нескольких шагов я беспокойно оглянулся. Резануло неприятное ощущение, словно на меня кто-то смотрит. Но за мной никто не следовал. По спине побежали ледяные мурашки, я ускорил шаг, надеясь избавиться от мерзкого ощущения, поселившегося в животе. Затем резко обернулся, думая застать врасплох того, кто шёл за мной. Но пространство было пустым, не считая заполняющих воздух белых мелких снежинок. Нервно выдохнув и сжав ремень заплечной сумки, я развернулся по направлению к дому, но через пару шагов дорогу мне перегородил непонятно откуда взявшийся огромный мужик в плаще. Сделав шаг назад, я спиной уткнулся в такого же амбала.

Мысли разом спутались в голове, я растерялся и напрочь забыл обо всём, что велел мне делать Сирис в таких случаях. Секундного промедления хватило, чтобы тот, в кого я врезался, закрыл мне лицо какой-то тряпкой. Я дёрнулся, пытаясь вырваться, но почувствовал, что теряю сознание. Через пару мгновений я окончательно провалился в темноту. Пальцы успели лишь нащупать резную брошь.

***

Первое, что я почувствовал, проснувшись, была головная боль. Если так пойдёт дальше, то, боюсь, у Сириса действительно будет тупой ученик. Со стоном попытавшись перевернуться, я обнаружил, что на глазах у меня плотная повязка, а руки заведены за спину и чем-то туго перевязаны. Настолько туго, что аж ломило. Стоило попытаться подняться, как послышался скрип открываемой двери.

- Кто здесь? - спросил я, не особенно надеясь на ответ, но напряжённо прислушиваясь.

- А ты угадай, - донеслось в ответ. Грудь сковало леденящим холодом. Слишком знакомый голос.

- Кервим, нет, не может быть... - я заёрзал, пытаясь встать, но это оказалось не так-то просто.

- Как просто ты перешёл на неформальный тон, кто бы мог подумать? - слишком сладкий голос, не обещающий ничего хорошего.

Шаги приблизились, и в следующее мгновения я почувствовал, как с меня стягивают штаны. В памяти разом пронеслись недавние события.

- Нет, нет, этого не может быть, - на этот раз в моём голосе послышались истеричные нотки. - Только не снова…

- Снова… И ещё раз. И потом нас ждёт так много приятных развлечений, - ответили мне, с удовольствием растягивая слова.

Меня с силой дёрнули за связанные руки и поставили на колени, придавив шею к кровати, но я не собирался просто так сдаваться. Оттолкнувшись плечами и постаравшись ударить Кервима головой, я начал вставать.

- Лучше не сопротивляйся, хуже будет, - зловеще пообещал голос, стараясь придавить меня к постели, но мне было всё равно. Я отбивался ногами, пытался кусаться, бил головой. Пару раз даже попал, кажется. Но тут голос кого-то позвал, и меня прижали к кровати несколько пар рук. Лёгкий укол в плечо, после чего меня отпустили, а я понял, что не могу ничего, кроме слабых трепыханий.

- Ну вот. Говорил тебе, лежи смирно, но раз по-хорошему не получается…

Хлопнула закрывшаяся дверь, и тут мне стало по-настоящему страшно. Если честно, то меня захлестнула волна такого ужаса, что я с трудом понимал, что со мной происходит. Кажется, я кричал, звал на помощь Сириса, молил непонятно кого, чтобы мой Наставник пришёл. Но ничего не случилось. Меня снова поставили на колени, и я почувствовал, как в меня грубо врываются. Я кричал от боли и отвращения, а меня насиловали. В меня входили и выходили, грубо дёргали за волосы, жадно целовали и кусали, а потом снова начинали насиловать. Не помню, сколько это продолжалось, но, похоже, целую вечность. Наконец, меня бросили на кровать, как надоевшую игрушку.

- Ты просто великолепен, - услышал я голос своего истязателя. - И не волнуйся, можешь кричать так громко, как только можешь, всё равно никто не придёт и не услышит, даже эта