Обитель Апельсинового Дерева - Саманта Шеннон

– Окрепла.

– Хорошо. Сиден принялся. – Эда встретила ее взгляд. – Просто хотела узнать, все ли у тебя в порядке.

– Все хорошо.

– А по виду не скажешь.

Тани села на койку. Не хотелось показывать виду, но она чувствовала, что Эде можно открыть душу.

– Что, если мы не справимся? – спросила она. – Если не сумеем воспользоваться жемчужинами, как сумели Клеолинда с Непоро?

– В тебе кровь Непоро, и упражнялась ты много недель. – Эда мимолетно улыбнулась. – Как бы то ни было, думаю, мы получим Аскалон, Тани. Думаю, мы сумеем покончить с ним навсегда.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что стеррен призывает стеррен. Жемчужины, когда мы прибегнем к их силе, докричатся до Калайбы. Мне видится, что они зовут ее с тех пор, как мы с тобой начали ими пользоваться. – Лицо ее стало жестким. – Она придет.

– Надеюсь, что ты права. – Тани поиграла прядью волос. – Но как нам ее осилить?

– Она очень сильна. Лучше всего нам обеим избегать схватки с ней один на один. Но если придется, я кое-что надумала, – сказала Эда. – Калайба извлекла дар перемены облика из звездной пади, а запас ее должен быть на исходе. Принимая чужие обличья, она наверняка черпает из него, и чем больше меняется, тем, как я догадываюсь, больше его истощает. Заставив много раз сменить облик, мы ее ослабим. Запрем в природном обличье.

– Наверняка ты этого не знаешь.

– Да, – признала Эда, – но это все, что у меня есть.

– Утешительно слышать!

Слабо улыбнувшись, Эда присела на сундук в изножье кровати.

– Одной из нас надо будет взять в руки Аскалон. Загнать его в Безымянного, – сказала она. – Ты годами была открыта стеррену приливной жемчужины. Твоим рукам меч отзовется охотнее.

Тани поняла ее не сразу. Эда предлагала предмет, за обладание которым так долго билась, ключевой камень своей веры, драконьей всаднице. Которую по праву должна была считать врагом.

– Раньше всех он принадлежал принцессе Клеолинде, – помолчав, ответила она. – И перейти он должен был к одной из ее дев.

– Нам нельзя из-за этого ссориться. Завтра Безымянный должен умереть, или он уничтожит нас всех.

Тани опустила взгляд на свои руки. Запятнанные кровью лучшей подруги. Недостойные Аскалона.

– Если представится случай, – сказала она, – я возьму его.

– Вот и хорошо, – чуть улыбнулась Эда. – Доброй ночи, всадница.

– Доброй ночи, убийца.

Дверь впустила в каюту порыв ледяного ветра и закрылась.

Над кораблем, над Бездной ярко горели звезды. Глаза павших и нерожденных драконов. Теперь Тани просила их об одном. «Позвольте мне исполнить, что должно, – молила она, – и я больше ни о чем не попрошу».

Фрегат «Примирение» был огромен. После затерявшейся где-то на Востоке «Розы вечности» он был самым большим и мощным в инисском флоте.

Эда в королевской каюте укрылась под слоями меховых покрывал. Рядом дремала Сабран. Впервые за эти дни она выглядела умиротворенно.

Эда устраивала себе гнездышко в постели. Жестокая сестра оставила в ее теле след, через который утекало тепло.

Завтра ночью они увидят другие корабли. Надежда на встречу с Лотом не до конца вытесняла боль при мысли о его сестре. Маргрет, должно быть, уже в Нзене.

Еще в Аскалоне правители Юга обратились к Сабран с просьбой прислать на Веретенный хребет знающих лекарское дело добровольцев. Маргрет, хоть и была дамой опочивальни, просила у Сабран разрешения ответить на этот призыв. «На корабле я буду только мешать, – сказала она. – Обращаться с мечом не умею, зато умею лечить оставленные мечами раны».

Эда ждала, что Сабран откажет, но та, поколебавшись, прижала Маргрет к себе и приказала той беречь себя и непременно вернуться. Еще раз нарушив протокол, она повелела рыцарю Тариану Куделю сопровождать нареченную во главе отряда инисских солдат. Даже капитан рыцарей-телохранителей не сумел бы заслонить ее от Безымянного. Своей охотой Кудель не покинул бы королеву, но не покориться ее приказу не мог.

Шевельнулась Сабран. Взглянула через плечо на припавшую к нему губами Эду.

– Ты однажды обещала, что заберешь меня, – тихо сказала она. – Куда-нибудь.

Эда проследила пальцем крутой подъем ее скулы. Сабран повернулась к ней лицом.

– Я хочу, чтобы ты сдержала слово, – продолжала Сабран. – Когда-нибудь.

Она забросила ногу на ее бедро. Эда ощутила ее желание и отозвалась на него.

– Ты говорила, что не можешь бежать от своего долга, – тихо напомнила она.

– Мой долг – сдержать Безымянного. Прежде я думала, что для этого должна выносить дитя, – сказала Сабран. – Но быть может, завтра мой долг будет исполнен. Как и твой.

Эда ткнулась лбом ей в лоб:

– И кто теперь говорит красивые слова?

Надежда была зыбкой, но грела душу и тело. Мысль, что они могли бы быть вместе. Когда свеча совсем прогорела, Эда протиснула пальцы между их телами, а Сабран принялась целовать ее – то самозабвенно, то нежно.

Скоро им предстояло встать против Безымянного. В кружащем голову тепле сомкнувшихся тел, обнимая горящую желанием Сабран и сама сгорая от желания, Эда позволила себе забыть о нем. Она прогибалась, смыкая тела еще теснее. Ближе к этому неуловимому «куда-нибудь». Она вся вздрагивала от нежных прикосновений, не в силах предвидеть их в темноте, и упивалась дрожью, пронизывающей Сабран от каждого касания ее пальцев.

А потом они замерли, не разрывая объятий.

– Можешь зажечь новую свечу, – сказала Эда Сабран. – Я могу спать и при свете.

– Мне не нужен свет, – ответила она. – С тобой – не нужен.

Эда пристроила голову Сабран под подбородок и лежала, слушая ее сердцебиение. Она молилась, чтобы этот стук звучал вечно.

Все в той же чернильной тьме, в той же позе она проснулась от стука в дверь каюты.

– Ваше величество.

Сабран потянулась за ночной сорочкой. Подойдя к двери, тихо переговорила с кем-то из своих рыцарей.

– Моряки подобрали кого-то в море, – сказала она, вернувшись к Эде.

– Кто и как мог заплыть так далеко в Бездну?

– На лодке. – Она зажгла свечу. – Выйдешь со мной?

Эда кивнула и стала одеваться.

Шесть рыцарей-телохранителей провели их через весь корабль к капитанской каюте. Сейчас ее занимал один человек.

Кто-то укутал его в одеяло. Человек был бледен как смерть, пропитался влагой, одет в поношенную лакустринскую блузу, его седые волосы свалялись в соленой воде. У него недоставало одной руки ниже локтя. Судя по запаху, он лишился ее недавно.