Несравненное право - Вера Камша

Увы! Вместо отдыха и покоя их встретила смерть. Тот, кто прядет нити судьбы, словно бы в насмешку заставил армию Годоя пройти тем же путем, что и арцийцев на Лагском поле. Усталых, но все еще не сломленных воинов встретил огонь пушек, еще утром бывших своими. Однако южанин не дрогнул и тут. Сожженные ворота, кое-как заваленные всяческим хламом, казались доступными. Нужно было ворваться в лагерь до того, как основные силы преследователей выдвинут вперед передвижную артиллерию.

Отчаянный штурм завершился успехом. Им удалось прорваться за внешний оборонительный вал, но во время штурма погиб новый командир, и это стало концом. Подоспевшая таянская конница и конная артиллерия сделали свое дело. Армии Годоя больше не существовало. Арцийцы и южане тысячами бросали оружие и валились в ноги Архипастырю. Не сдались только южные гвардейцы и гоблины, попытавшиеся вырваться из мышеловки. Ставшие живым тараном горные стрелки пробили брешь в обороне церковников, но старались они для южан, не преминувших воспользоваться приближающейся ночью. Судьба спасителей их не интересовала… А тем оставалось лишь с честью умереть, умереть без надежды на то, что об их последней битве узнают в родных горах.

Свистнула белооперенная стрела — кто-то из эльфов внес свою лепту в избиение. Пожилой гоблин, известный тем, что каждое свободное мгновение вырезал из кусочков древесины фигурки зверей и птиц, рухнул с пробитым горлом. Образовавшуюся брешь тотчас заступили. Горцы стояли нерушимо и спокойно, как каменная скала. Нет, как льдина, которая таяла, таяла, таяла…

2230 год от В.И.

1-й день месяца Лебедя.

Поганая Подкова

Из девяти с лишним сотен «Серебряных» и «Золотых», бросившихся утром в битву, уцелела едва ли половина, да и те с трудом держались в седлах от усталости. Сташек пропал, его белоногий дрыгант прибежал с залитым кровью седлом, Воцеку выбило глаз, но он еще ухитрялся шутить, утверждая, что трубить он смог бы и без обоих глаз, а уж с одним-то и вовсе все в порядке. Роцлаву в живот угодила мушкетная пуля, и его на плаще утащили к эльфийским целителям — вдруг помогут. Голова Бласко была так замотана, что видны были лишь блестящие глаза, но «Серебряный», шепелявя, продолжал рассказывать всем и каждому, как они довели арцийских индюков до белого каления, заставив их броситься в ловушку.

Свежий ветерок обдувал разгоряченные лица, наиболее запасливые вытаскивали фляги с водой или царкой и пускали по кругу. Вдалеке еще гремели выстрелы — церковники и эльфы добивали гоблинов, но люди Рене слишком устали, чтобы вновь идти в бой, исход которого и так очевиден. Да, скорее всего все закончится до того, как они доберутся к Малахитовому лагерю.

Теперь, когда битва осталась позади, Рене сам не верил, что они победили. То, что произошло у Кантиски, было столь же маловероятно, как большинство великих побед прошлого. Если рассуждать с точки зрения военных мыслителей из Академии, шансов у них практически не было. Впрочем, в свое время не было их ни у Анхеля Светлого, ни у самого великого Воля… Хотя их победы были окончательными, а вот им, пока жив Годой, думать о покое не придется.

Рене побывал там, где тарскийского господаря видели в последний раз. Отступавшие с Поганой Подковы арцийцы бросили все как есть, и Аррой получил сомнительное удовольствие обозреть два трупа. Под монашескими капюшонами оказались нечесаные серые патлы, свидетельствующие о принадлежности покойников к сообществу ройгианцев. Преодолев отвращение, Рене перевернул тела. Один был умело заколот, и к тому же на его шее виднелась отметина, свидетельствующая, что кто-то с силой сорвал с убитого цепочку, на теле же второго не было ничего, свидетельствующего о насильственной смерти, однако на лице застыло выражение смертного ужаса.

— Яд? — Рене скорее утверждал, нежели спрашивал.

— Отнюдь нет, — ответствовал Жан-Флорентин, — не представляю, от чего умер этот человек. Это лишний раз свидетельствует, сколь несовершенны наши знания. Но он умер первым.

— Мне тоже так кажется, — согласился Рене, — а вот второго наверняка прикончил наш тарскийский друг. Вопрос, куда он делся…

— Магия, — охотно пояснил жаб, — очень неприятная к тому же. Видимо, жизни этих двоих пошли на то, чтобы обеспечить Годою возможность бегства. Скажу к тому же, что чем сильнее убитый маг, тем большая магическая энергия высвобождается, когда жизнь его покидает, а эти двое, судя по всему, принадлежат к элите ордена…

— Хвала Великому Лебедю, ты жив! — показавшийся в дверном проеме Роман был весь в пыли и крови, мало чем отличаясь от измотанных «Серебряных».

— Хвала Великим Братьям, и ты тоже, — улыбнулся Рене, — вот думаю, что тут произошло.

— Ничего хорошего, как я понимаю, — заметил Роман, — ты знаешь, что Добори погиб?

— Нет, — покачал головой Рене, — Феликсу будет его не хватать. Рафал еще молод, хотя война, похоже, кончается. Луи не сегодня-завтра возьмет Мунт, Высокий Замок нам не опасен, хотя тянуть с ним не стоит. А потом нам, похоже, придется ловить Годоя, знать бы еще, куда и как он удрал.

— Постараемся проследить, — сощурился эльф, — думаю, мои соплеменники в этом помогут. Ты не знаешь, где они сейчас?

— Насколько мне известно, вместе с клириками добивают гоблинов… Эй! Ты куда?!

2230 год от В.И.

1-й день месяца Лебедя.

Окрестности Малахитового лагеря

Всадник появился неожиданно. Он пронесся бешеным галопом мимо стоявших насмерть орков, что-то взволнованно крича на чужом языке. Странно, но эльфы тотчас же опустили луки, а наездник, одетый в черное, уже развернул своего коня и стрелой понесся назад. Обойдя по широкой дуге обреченных, он оказался между ними и лагерными пушками и, подняв коня на дыбы, снова закричал, на этот раз по-арцийски.

Это было невероятно, невозможно, но орудия перестали изрыгать смерть. А всадник спрыгнул с коня, бросил на землю шпагу и кинжалы и пошел к гоблинам, вытянув руки в извечном жесте мира.

Заходящее солнце полыхнуло на золотых волосах незнакомца. Чем ближе он подходил, тем меньше оставалось сомнений. Перед гоблинами стоял эльф, извечный враг. Кое-кто из молодых поднял арбалеты, но старики их осадили. И дело было не в том, что появление этого эльфа остановило бойню. Он шел один, он шел безоружным, и не было большего греха, чем убить его. А странный эльф остановился в нескольких шагах от передней шеренги и заговорил. По-гоблински!!!

2230 год от В.И.

Вечер 1-го дня месяца Лебедя.

Хомячье поле

Рене в сопровождении нескольких молчаливых эльфов сосредоточенно шагал по сухой траве, по возможности обходя лужи крови и перешагивая через валяющиеся тела. Трупы, трупы лежали грудами — люди, гоблины, эльфы, — все вперемешку, как их застала смерть. Впрочем, адмирал сейчас был далек и от жалости, и от ужаса, он слишком устал, чтобы думать или переживать. Если бы не необходимость отдать долг предводителю эльфов, Рене отложил бы все разговоры до завтра, но не узнать о состоянии Эмзара герцог не мог. К счастью, рана оказалась неопасной, разумеется, по эльфийским меркам. Человека, получившего пулю в грудь, уже бы отпевали, владыка же Лебедей сидел, опираясь на подушки.