Империя в войне. Свидетельства очевидцев - Роман Сергеевич Меркулов

А. В. Жиркевич, 27 октября

Только что узнал из газеты «Симбирское слово» о том, что в Петрограде Временное правительство низложено и вся власть перешла в руки солдат и рабочих депутатов (т. е. большевиков – иными словами). Храни Бог Россию…

Начинается борьба за власть, и опять та же анархия, в которой, все может погибнуть бесследно. <…> Приходящие из города приносят нам крайне тревожные известия о погромах, чинимых пьяными солдатами и чернью. Видимо, это еще цветочки. Ягодки впереди.

Иду спать под одиночные выстрелы, раздающиеся по всему городу, иногда так близко от нашей квартиры, что дрожат окна. В городе объявлено военное положение.

«Тульская молва», 28 октября

Разноречивые сведения.

Официальные сообщения, полученные в течении вчерашнего дня из Петрограда, носят разноречивый характер. По одной телеграмме, подписанной товарищем министра внутренних дел Ботуцким, в столице власть правительства охраняется казаками, которые внесли успокоение. По другой телеграмме, полученной позже, Зимний дворец взят большевистскими войсками, и временное правительства заключено в Петропавловскую крепость. Исполнительный комитет советов, совет рабочих депутатов, городская дума и революционные организации, кроме большевиков, образовали комитет спасения революции, который принял меры для циркулярного обращения к жителям всей России с просьбой стать на защиту родины и революции от анархии.

И. И. Ренгартен, 28 октября

За ночь – ряд событий: получены две юзограммы за подписью министра-председателя и верховного главнокомандующего Керенского, который сообщает, что во главе войск фронта, преданных родине, идет на Петроград, – им взята Гатчина без кровопролития, причем войска Петроградского Совета и матросы сдались.

В другой телеграмме он объявляет петроградское действо буйством шайки преступников и т. п.

Затем к аппарату Юза из Петрограда был приглашен член Областного Комитета. Вызвал Ленин и начал передавать, что «положение критическое, войска Петроградского гарнизона устали…», «необходима помощь, что можете прислать?» На это Областной Комитет ответил, что могут послать здешнюю 128 дивизию, «Республику», миноносцы… Дальше неизвестно, что говорилось, ибо дежурного офицера просили выйти: «разговор секретный»…

С. В. Толстой, 28 октября

Тихий солнечный день. В 1 час дня выехал на станцию Пильна. Хорошая гладкая дорога, и к заходу солнца мы уже приехали на станцию. Временное маленькое помещение станции было битком набито ожидающими поезда крестьянами, разделившимися на группы и беседовавшими на политические темы. Было жарко, душно и чуть-чуть мерцавшая в углу лампа освещала стоявших сидевших и лежавших в разных позах пассажиров. В углу сидели три плачущие женщины, они рыдали и что-то причитали. Я прислушался к разговорам и тут только узнал о восстании большевиков в Казани, Москве и Петрограде. Говорили, что Керенский застрелился, а кто – бежал, правительство арестовано и армия перешла на сторону большевиков. Всюду повторялось с проклятием имя Керенского, волостные продовольственные комитеты и милиция. Те три плачущие женщины, оказывается, приехали из Иваново-Вознесенска за хлебом и вот милиция у них конфисковала его.

М. Панков, 28 октября

Вести из столицы самые разнообразные. Телефонограммы поступили от Петроградского Совета рабочих и крестьянских депутатов и Верховного главнокомандующего Керенского. На собрании нашего 23-го Низовского пехотного полка инициативу в свои руки взяли большевики. Заметно сильнее стало недовольство солдат офицерами. Постановили ликвидировать офицерскую кухню и перевести всех офицеров на солдатский паёк, но денщиков офицерам оставили. На земляные работы отныне солдаты выходят только по собственному желанию.

А. П. Будберг, 28 октября

Новое правительство товарища Ленина разразилось декретом о немедленном мире; к другой обстановке над этим можно было бы только смеяться, но сейчас это гениальный ход для привлечения солдатских масс на свою сторону; я видел это по настроению в нескольких полках, которые сегодня объехал; телеграмма Ленина о немедленном перемирии на 3 месяца, а затем мире, произвела всюду колоссальное впечатление и вызвала бурную радость. Теперь у нас выбиты последние шансы на спасение фронта. Если бы Керенский лучше знал русский народ, то он обязан был пойти на что угодно, но только во время вырвать из рук большевиков этот решительный козырь в смертельной борьбе за Россию; тут было позволительно, сговорившись предварительно с союзниками, начать тянуть какую-нибудь туманную и вихлявую канитель мирного свойства, а за это время провести самые решительные реформы и прежде всего с доверием опереться на командный состав армии.

Теперь, когда большевики швырнули в солдатские массы эту давно желанную для них подачку, то у нас нет уже никаких средств для борьбы с теми, кто дал ее массам. Что мы можем противопоставит громовому эффекту этого объявления? <…>

Большевики самым энергичным образом используют бегство Корнилова выступление Каледина, расписывая товарищам, какие страшные опасности таит для них вся эта комбинация, грозящая все вернуть в старое русло и вновь начать кровавую войну; по сообщениям командиров частей все разговоры солдат вертятся около мира и около выступления Каледина и Корнилова. <…>

Вечером вернулись посланные мной в Петроград разведчики и заявили, что особых беспорядков там нет, и что вся борьба между Керенским и большевиками идет в районе Гатчины.

Н. М. Мендельсон, 28 октября

«Буржуазные» газеты лишены возможности выходить. «Свобода слова», осуществляемая рванью в солдатской форме и с оружием, которая заняла типографии и редакции «Русских Ведомостей», «Утра России» и т. д.

Вчера вечером сведения, идущие от В. Н. Анисимова, через Косаткина: временное правительство арестовано, кроме Прокоповича; большевики – господа положения в Петрограде; но им «володеть» недолго: две дивизии с фронта под начальством Краснова уже в Гатчине; товарищи министров и Прокопович в Москве, организуют остатки временного правительства. <…>

Сегодня уроков нет: училище оцеплено солдатами, не впускают, идет обыск. Кто эти солдаты, кто обыскивает? Большевики, «верные революционные войска», просто сволочь? Кто знает!

О. А. Бессарабова, 28 октября

События в Москве.

Шла на работу в Архив пешком по Тверской (живу в Мамоновском – Трехпрудном переулке), по Большой Дмитровке, Лубянке и Мясницкой. Всю дорогу читала «Сад Эпикура».

Стрельба, пулеметы, арестованные. Кто же кого же арестовал? На Тверской в трех шагах от меня выстрелил солдат. Я не видела, в кого он стрельнул, я шла тихо, читая «Сад Эпикура». Панически шарахнулся весь тротуар, густо переполненный толпой. «Тише! Спокойнее!» – крикнул офицер особенным командным голосом. Толпа пошла как шла – спокойно до выстрела. Поравнявшись с солдатом, стоявшим у двери с ружьем, я спросила, не закрывая книгу:

– Почему вы выстрелили?

– Буржуев попугать!

– Да? – И, не оглянувшись на него больше, я пошла дальше, продолжая читать.

Мною овладело странное упрямство и чувство глубокого пренебрежения к дурацкому желанию его