Творения. Том первый. ТВОРЕНИЯ АПОЛОГЕТИЧЕСКИЕ. ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ. ИСТОРИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ - Емец

720] что потерпел и что писано было против него; присовокупил же и просьбу, чтобы по отбытии его опять не стали клеветать враги, и сказал: «Призови их, если угодно; пусть станут они предо мною, и я обличу их». Тогда царь не сделал этого, но все, что прежде написано было на Афанасия по клевете, велит уничтожить и изгладить, подтвердив, что впредь не потерпит клеветы и что намерение его в этом твердо и непременно. И сказал это не просто, но запечатлел слова клятвами, призывая при этом свидетелем Бога. Убедив же Афанасия многими другими словами и посоветовав ему остаться в том уверенным, к епископам и судьям пишет следующее:

23. «Победитель Констанций, великий Август, епископам и пресвитерам кафолической Церкви.[1268]

Не оставлен Божией милостью досточтимейший...»

Другое послание

«Констанция к александрийскому народу».

Другое послание

«Победитель Констанций Август – экзарху египетскому Несторию.

Известно, что прежде сего было наше приказание [1269] отыскать некоторые писания, противные чести достопочтеннейшего епископа Афанасия, состоят же они в заведовании твоей правдивости. Посему угодно нам от испытанной нами трезвенности твоей, чтобы все письма, касающиеся вышеупомянутого имени и бывшие в твоем ведении, сообразно сему нашему приказу отослал ты в наш комитет».

24. А то, что писал он по смерти блаженного Константа, по переводу с латинского подлинника состоит в следующем:

«Победитель Констанций Август – Афанасию.

Всегдашним моим желанием было, чтобы все делалось [Col. 721] в угоду покойному моему брату Константу; это небезызвестно и твоему разумению; в какой же был я скорби, узнав, что он умерщвлен какими-то людьми преступными, – об этом может опять догадываться твое благоразумие. Поскольку же в настоящее столь печальное время покушаются иные устрашать тебя, то заблагорассудил я послать к твоей твердости сие письмо, поставляя тебе в обязанность, как прилично епископу, учить народ тому, чего требует Божественная вера, и вместе с ним обычным образом проводить время в молитвах, а не верить пустым слухам, какие бы они ни были. У нас же укоренено в душе это желание, чтобы тебе, согласно с нашим изволением, всегда быть епископом на месте твоем.

Божественный Промысл многие годы да соблюдает тебя, возлюбленнейший отец».[1270]

25. Когда происходило это, Афанасий и бывшие с ним простились и выступили уже в путь; друзья, взирая на друга, радовались, а что касается остальных, то одни, видя его, стыдились, другие, не осмеливаясь видеть, скрывались, иные же раскаивались в том, что писали против епископа. Все палестинские епископы за исключением двоих или троих, и то подозрительных, так приняли Афанасия и возрадовались общению с ним, что писали и оправдывались, говоря: «Что было написано нами прежде, то сделано не по произволению, но по принуждению». А о епископах в Египте и в Ливиях, также о народе в этих странах и в Александрии, излишнее дело и говорить, потому что все собирались,[1271] и несказанна была их радость не потому только, что сверх ожидания встречали они своих живыми, но и потому, что освобождались от еретиков, как от мучителей и бешеных псов. Великое было веселие, когда люди мирские в церковных собраниях друг друга поощряли к добродетели. Сколько незамужних, которые прежде готовы были вступить в брак, оставались девами Христовыми! Сколь многие юноши, смотря на других, возлюбили иноческую жизнь! Сколь многие отцы увещевали детей! И сколь у многих просили дети, чтобы не препятствовали им подвизаться ради Христа! Сколь многие жены убедили мужей и сколь многие убеждены мужьями пребывать, как сказал апостол, в молитве (1 Кор. 7:5)! Сколько вдов, сколько сирот прежде были голодны и наги, а теперь вследствие великого народного усердия не только не чувствовали голода, но ходили уже одетыми! Вообще, такое было соревнование в добродетели, что каждое жилище, каждый дом по добротолюбию обитающих [Col. 724] и по молитве к Богу можно было почесть церковью. Глубокий и чудный был мир в церквах; повсюду сущие епископы писали и принимали от Афанасия обычные мирные послания.

26. Раскаялись и Урзакий и Валент, как бы терзаемые совестью. Дружеское и мирное послание пишут они епископу, хотя сами не получили от него письма. Придя же в Рим, они приносили покаяние, признаваясь, что все, что ни делали и ни говорили они против Афанасия, есть ложь и одна клевета. И не это одно сделали они, но, предав анафеме арианскую ересь, письменно изложили свое покаяние, написав епископу Юлию на латинском языке, с переводом на греческий, следующее послание, с которого на латинском языке [1272] прислан список мне Павл[ин]ом, епископом Триверским.

Написав это, подписались они и под примирительными посланиями, когда проходили у них Афанасиевы пресвитеры, Петр и Ириней, и мирянин Аммоний, хотя Афанасий с ними ничего не написал к Урзакию и Валенту.

27. Посему кто не дивился, видя все это и такой мир церквей! Кто не радовался, взирая на единомыслие стольких епископов! Кто не славил Господа, примечая веселие народа в церковных собраниях! Сколь многие из врагов принесли покаяние! Сколь многие из клеветавших прежде старались оправдаться! Сколь многие из ненавидевших прежде Афанасия впоследствии возлюбили его! Сколь многие из писавших против него отказались от своих слов![1273] Многие из бывших в общении с арианами не по произволению, но по нужде приходили ночью и оправдывались; они предавали ересь анафеме и просили прощения, потому что по заговорам и клеветам, от них бывшим, видимо и телесно были они с арианами, сердцем же соединены с Афанасием и с ним всегда пребывают. Ей, поверьте, что это было так!

28. Но, слыша и видя это, [Col. 725] в великом были стыде наследовавшие мнения и нечестие Евсевиевы, а именно: евнух Леонтий, с которым не должно иметь общения потому что оскопил себя, чтобы свободно уже и как с мирянином, жить с какой-то Евстолией, которая имела прежде с ним связь, хотя именовалась еще девой; также Георгий, Акакий, Феодор, Наркисс, которые низложены еще Собором. Потом, видя согласие и мир с Афанасием более нежели 400 епископов, именно: епископов великого Рима, всей Италии, Калабрии, Апулии, Кампании, Бруттия, Сицилии, Сардинии, Корсики и всей Африки, а также епископов Галлии, Британии, Испании и великого исповедника Осии, еще епископов Паннонии, Норика, Сискии, Далмации, Дардании, Дакии, Мисии, Македонии, Фессалии, всей Ахаии, Крита, Кипра, Ликии и большей части епископов Палестины – Исаврии, Египта, Фиваиды, всей Ливии и Пентаполя, видя все это, объяты они были завистью и страхом: завистью – по причине общения с Афанасием столь многих епископов, а страхом – чтобы обольщенные ими не приступили к