В.И. Ленин. Полная биография - Владлен Логинов

Это подтверждает опубликованная Городецким записка Сталина. Вот ее текст: «Сокольников написал для завтрашнего номера “Правды” передовицу, заканчивающуюся призывом к Советам и членам партии поднять восстание… Я после переговоров с Марией Ильиничной статью оставил без изменений, выбросив конец (с призывом), сославшись на решение позавчерашнего ночного совещания, противоречащее такому призыву. Ваше мнение?»1381

Укороченная статья Сокольникова «Флаг поднят» была опубликована утром 22 октября. Но есть основания полагать, что записка Сталина датируется не 21, а 20 октября. На ее обороте записано, что Мария Ильинична просит еще раз переговорить с ней по данному вопросу, а стало быть, статья пошла в набор не сразу. Да и по содержанию статьи, где упоминается о только что произошедшем разгоне Калужского совета (19-го), можно предположить, что написана она была 20-го. Тогда «позавчерашнее ночное совещание» – это и есть встреча 18 октября.

И еще: когда вчитываешься в коротенькое письмо Владимира Ильича Свердлову от 22 октября, то очевидно, что речь идет о выступлении не как одномоментном акте, а как о ряде наступательных шагов – тоже, видимо, обговоренных, – которые «в несколько дней» приведут к победе1382. Иначе говоря, уже сложилось то соотношение сил, при котором недостаточная прежде тактика изоляции и «выдавливания» правительства может теперь вплотную подвести к его свержению. В этом с членами ЦК Ленин согласился.

Но, переходя к другому вопросу – о Каменеве и Зиновьеве, Владимир Ильич решительно не согласился с мнением тех членов ЦК, которые сочли конфликт исчерпанным. «Я… пойду до конца, – написал он, – [и] добьюсь себе свободы слова перед рабочими». Однако определенная договоренность все-таки была достигнута. О ней и напоминал Свердлову Ленин 22 октября: его статью «Письмо к товарищам», в которой фамилии Каменева и Зиновьева не упоминались, с 19-го начнет печатать «Рабочий путь», а вот письма об их исключении из партии будут направляться «только членам ЦК»1383.

В тот день, 18-го, Свердлов, вероятно, принес еще один документ – письмо руководителей «Военки» в ЦК относительно своих взаимоотношений с ВРК. Троцкий пишет: «Я настаивал, чтобы было поручено Военно-революционному комитету подготовлять момент восстания…»1384 Но работа по подготовке выступления и в «Военке», и в ПК, и в районах, и в отрядах Красной гвардии уже шла. Складывалась своя система связей и отношений, которые надо было теперь переориентировать на ВРК. Поэтому проблема оставалась все той же: кто кому подчиняется и кто какую играет роль.

Положение о ВРК Петросовет утвердил еще 16-го. Тогда же, как справедливо отметила Елена Орехова, ЦК решил, что именно ВРК станет «военно-оперативным штабом восстания». Но шли дни, а организационное оформление, выборы руководства ВРК недопустимо затягивались. Терпеть такое было невозможно, и, видимо, тут же порешили немедленно провести встречу Владимира Ильича с руководителями большевистской Военной организации.

Выше уже отмечалось, что их многочисленные мемуары, наслаиваясь друг на друга и подвергаясь воздействию политической конъюнктуры, создали в датах определенный разнобой. При датировке второй встречи мнения исследователей разделились. В «Биохронике» указано – «в ночь с 20 на 21 октября». Но 20-го, как раз в связи с письмом «Военки», данный вопрос уже решили на заседании ЦК. И в достаточно жесткой форме. Значит, встреча была раньше. И наиболее вероятным является именно 18-е. Этой даты, в частности, придерживался Е.Н. Городецкий1385.

В тот день в Смольном проходило первое гарнизонное совещание. Собрались представители 18 военных частей. 15 из них заявили, что выражают недоверие Временному правительству. Что же касается восстания, то тут делегаты были более осторожны. Представитель гвардейского Егерского полка сказал: «Мы выступим лишь в том случае, если на это последует приказ Петроградского Совета, но выступим организованно и потребуем немедленного свержения правительства и передачи власти Советам»1386.

Вероятно, с этого совещания – через Шотмана – и были вызваны руководители «Военки». Во всяком случае, Антонов-Овсеенко пишет, что произошло это неожиданно, без предварительного согласования. Поскольку надо было спешить, поехали на машине. Место встречи находилось совсем неподалеку от Фофановой, на той же Сердобольской, на квартире рабочего Дмитрия Александровича Павлова.

Владимир Невский очень точно сформулировал смысл претензий «Военки»: «Причины этой встречи были все те же: неопределенность положения, какое заняло наше Бюро. Пренебрегать такой крупной и важной организацией, как наша Военная, было, конечно, нельзя…»

Ленин объяснил, что речь идет не о «пренебрежении» или недооценке «Военки», а о выполнении наиболее целесообразного политического решения ЦК: о превращении ВРК в советский, а не сугубо партийный штаб восстания. А на вопрос «что же мы там будем делать?» Владимир Ильич ответил очень просто: обеспечивать, чтобы ВРК не сбился с правильной линии. И «ни под каким предлогом не следует допускать ни малейшей тени диктаторства Военной организации в Военно-революционном комитете».

После этого стали обговаривать детали выступления. Антонов-Овсеенко доложил о ситуации в гарнизонах Финляндии, о готовности балтийцев, не оголяя фронта, направить в Питер около 3 тысяч моряков и те боевые суда, которые пройдут в фарватер Невы. Затем речь пошла об отрядах Красной гвардии и степени военного профессионализма их командиров. В Финляндию решили направить Невского, в армии Северного, Юго-Западного фронтов, в Минск и Брянск других товарищей из Военной организации.

В этой связи Подвойский опять заговорил об отсрочке выступления. Но Ленин резко ответил: «Время на стороне правительства… Всякое промедление с нашей стороны даст возможность правительственным партиям более тщательно подготовиться к разгрому нас с помощью вызванных для этого надежных войск с фронта». А восстание должно произойти до Съезда Советов, «дабы этот съезд, каков бы он ни был, встал перед свершившимся фактом взятия рабочим классом власти». В общем, как заметил Невский, «от моих сомнений не осталось и следа», и, в конечном счете Ленину удалось, по словам Владимира Ивановича, «сломить последнее упрямство» руководителей «Военки»1387.

Конечно, встреча со Свердловым, Троцким и Сталиным, о которой шла речь выше, как и дата беседы с руководителями «Военки», – лишь предположение, хотя основания для него достаточно весомы. И если так оно и было, то становится более понятной не только последовательность, но и взаимосвязь событий этих дней.

Судя по всему, Свердлов сказал, что для постановки на заседании ЦК вопроса о Каменеве и Зиновьеве требуется формальное заявление. И утром 19-го Владимир Ильич пишет письмо в Центральный Комитет. Доводов своих оппонентов он в этом письме не разбирает. Это сделано накануне в письме к членам партии: «Авось да небось» – вот их главный довод. «Авось с голодом, с разрухой, с истощением терпения солдат, с родзянковскими шагами к сдаче Питера немцам, с локаутами авось еще дотянем». В письме Ленин вновь квалифицирует произошедшее: «чем больше вдуматься в выступления Зиновьева и Каменева в непартийной прессе, – пишет он, – тем более бесспорно становится, что их поступок представляет из себя полный состав штрейкбрехерства».