Грядущая буря - Брэндон Сандерсон

– Что, и Ларас – Друг Темного? – спросила Эгвейн.

– О небо, нет, – ответила Верин. – Она много кто, но только не Друг Темного. Скорее Белоплащник женится на Айз Седай, чем Ларас принесет клятву Великому Повелителю. Очень необычная женщина. К тому же неплохо разбирается в чае.

– Что ты собираешься со мной сделать? – спросила Эгвейн, заставляя себя говорить спокойно. Если бы Верин хотела убить ее, она бы уже это сделала. Очевидно, Верин хотела использовать Эгвейн, и это давало девушке шанс. Шанс сбежать, шанс изменить ситуацию. Свет, все это было так не вовремя!

– Что ж, – сказала Верин, – прежде всего я попрошу тебя сесть. Я бы предложила тебе немного чая, но я искренне сомневаюсь, что тебе понравится то, что я пью.

«Думай, Эгвейн! » – приказала она себе. Звать на помощь было бесполезно – крик услышали бы только послушницы, поскольку обе ее Красные надсмотрщицы убежали. Надо же, повезло остаться одной! Она бы никогда не подумала, что захочет, чтобы тюремщицы были неподалеку.

В любом случае, если она закричит, Верин несомненно свяжет ее и заткнет рот кляпом из потоков Воздуха. Даже если кто-то из послушниц и впрямь услышит, они прибегут посмотреть, в чем дело – и попадут прямиком в лапы Верин. Так что Эгвейн выдвинула единственный в комнате деревянный табурет и села на него, хотя ее зад и протестовал против жесткого дерева.

Маленькая комната была спокойной и тихой, холодной и чистой, поскольку в ней никто не жил четыре дня. Эгвейн отчаянно искала путь к спасению.

– Я восхищена тем, чего ты достигла здесь, Эгвейн, – сказала Верин.

– Я следила за некоторыми безрассудствами, происходящими между фракциями Айз Седай, однако, я решила не принимать в них участия лично. Важнее было продолжать мои исследования и приглядывать за юным ал’Тором. Он вспыльчивый человек, должна сказать. Я беспокоюсь о юноше. Не уверена, что он понимает, как действует Великий Повелитель. Не все зло столь… очевидно, как Избранные. Или Отрекшиеся, как вы их зовете.

– Очевидно? – сказала Эгвейн. – Отрекшиеся?

– Что ж, все относительно, – Верин улыбнулась и погрела руки о чашку с чаем. – Избранные похожи на ватагу ссорящихся ребятишек, каждый из которых пытается перекричать другого, чтобы привлечь родительское внимание. Очень легко определить, чего они хотят: власти над другими детьми, доказательств, что они самые важные. Я убеждена, что не ум, хитрость или мастерство делают кого-либо Избранным – хотя, конечно, эти вещи важны. Нет, я считаю, Великий Повелитель ищет в своих главных лидерах именно эгоизм.

Эгвейн нахмурилась. Они и в самом деле так спокойно беседовали об Отрекшихся?

– Почему он выбрал это качество?

– Это делает их предсказуемыми. Инструмент, от которого всегда знаешь, чего ожидать, более ценен, чем тот, который ты понять не можешь. Или, возможно, потому, что когда они борются между собой, выживают только сильнейшие. Я не знаю, честно. Избранные предсказуемы, но Великий Повелитель – нет. Даже после стольких лет изучения я не могу быть в точности уверена, чего он хочет и почему он хочет именно этого. Я лишь знаю, что эта битва пройдет не так, как ожидает ал’Тор.

– И какое отношение все это имеет ко мне? – спросила Эгвейн.

– Да почти никакого – ответила Верин, прицокнув языком. – Боюсь, я позволила себе увести разговор в сторону, а у нас так мало времени. Я и впрямь должна быть более внимательной.

Она все еще казалась приятной, ученой Коричневой сестрой. Эгвейн всегда думала, что Черные сестры должны быть… иными.

– Как бы то ни было, – продолжила Верин, – мы говорили о том, чего ты добилась здесь, в Башне. Я боялась, что найду тебя все еще возящейся с твоими друзьями снаружи. Представь мое изумление, когда я обнаружила, что ты не только проникла к сторонницам Элайды, но и успела настроить половину Совета против нее. Могу сказать, что ты, безусловно, рассердила некоторых моих… коллег. Многие из них недовольны.

Верин покачала головой, сделав очередной глоток чая.

– Верин, я… – Эгвейн запнулась. – Что за…

– Я боюсь, нет времени, – перебила её Верин, подавшись вперед. Вдруг что-то в ней переменилось. Хотя она и оставалась пожилой – иногда по-матерински – женщиной, выражение ее лица стало более решительным. Она встретилась глазами с Эгвейн, и глубина взгляда поразила девушку. Неужели это та же самая женщина?

– Спасибо, что благосклонно выслушала бабью болтовню, – мягко сказала Верин. – Было очень приятно тихо побеседовать за чашечкой чая, по меньшей мере, еще разок. Сейчас мы перейдем к вещам, которые ты должна узнать. Много лет назад передо мной встал выбор. Я оказалась в положении, когда я могла или принести клятвы Темному, или же признаться, что никогда не хотела и не собиралась этого делать, после чего меня ждала смерть.

– Возможно, другой и нашел бы выход из этой ситуации. Многие просто выбрали бы смерть. Я, однако, узрела в этом возможность. Видишь ли, редко выпадает такой шанс как этот, изучить сердце зверя изнутри, увидеть воочию, что заставляет кровь циркулировать по его телу. Обнаружить, куда ведут все эти мелкие вены и капилляры. Очень необычный опыт.

– Погоди, – сказала Эгвейн, – ты присоединилась к Черной Айя, чтобы изучать их?

– Я присоединилась к ним, чтобы сохранить свою шкуру, – сказала Верин. – Она мне очень дорога, хотя Томас мне все уши прожужжал насчет моих седых волос. В любом случае, после присоединения к ним, шанс изучить их и стал моим способом извлечь из ситуации все, что только можно.

– А Томас? Он знает, что ты сделала?

– Он сам был Приспешником Темного, дитя, – сказала Верин. – И искал выход. Но, по правде говоря, если Великий Повелитель запустил в тебя свои когти, то пути назад нет. Но был путь бороться, хоть немного компенсировать сделанное. Я предложила этот шанс Томасу, и я верю, что он был более чем благодарен мне за это.

Эгвейн не знала, как поступить, пытаясь переварить все сказанное. Верин была Другом Темного… но в то же время и не была им.

– Ты сказала, что он «был» более чем благодарен тебе?

Верин ответила не сразу. Она просто сделала еще один глоток чая.

– Клятвы, что приносят Великому Повелителю, весьма специфичны, – продолжила она наконец. – И если их приносит тот, кто может направлять, они весьма прочны. Их невозможно нарушить. Ты можешь вести двойную игру против других Друзей Темного, можешь выступить против Избранных, если сможешь найти этому оправдание. Эгоизм приветствуется. Но ты никогда не сможешь предать его. Ты никогда не сможешь выдать саму организацию посторонним. Но клятвы специфичны. Очень специфичны, – она подняла глаза, встретив взгляд Эгвейн. – «Я клянусь не предавать Великого Повелителя и хранить свои секреты, пока не наступит час моей смерти». Вот в чем я поклялась. Ты понимаешь?

Эгвейн посмотрела на пар над кружкой в руках Верин.

– Яд?

– Нужен особенный чай, чтобы подсластить змеиную гниль, – сказала Верин, делая очередной глоток. – Как я просила, пожалуйста, поблагодари Ларас от моего имени.