Творения. Том первый: ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ ТВОРЕНИЯ. ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЕ СОЧИНЕНИЯ. БЕСЕДЫ - Василий Великий

Беседа на псалом сто пятнадцатый [1198]

Вера, а не доказательство

1. (1–2) Веровах, темже возглаголах, аз же смирихся зело. Аз же рех во исступлении моем – всяк человек ложь. Вера, как это надо понимать о Божиих словесах, есть [именно] вера, а не доказательство. Вера влечет душу помимо всяких логических методов [доказательства] к [внутреннему] согласию [на Богопочитание]; вера рождается не логической доказательностью [1199] [умозаключений], но действиями Духа. Во имя Господа Иисуса Христа Назарянина встань и ходи (Деян. 3:6). И за этим гласом следует так же и дело, [совершаемое] посредством Духа. У видевших это чудо родилось необходимое принятие веры в Божество Единородного. И что еще [может быть более] убедительным для [внутреннего] согласия [веры]? Сплетения наружного блеска, последовательное [логическое] умозаключение, сами собой влекущие [к этому согласию], или такое чудо – ясно видимое и превосходящее человеческую силу?[1200] Но теперь это не в чести, и верят [уже] не делам Духа, о которых говорит слово Божие, но искусным доказательствам, имеющим опору в мирской мудрости, а не в откровении Духа в силе и очевидности, которое произошло через тех, что в простоте сердца бесхитростно поверили Богу и стали спасением ради [спасения] многих. Но и мне следует верить достойно, чтобы я говорил теперь этой великой Церкви Божией пять слов моим умом (1 Кор. 14:19). И пусть никто не посмеется над [нашей] речью, что мы без [всякого] исследования побуждаем слушателей поверить в то, о чем говорим. Ибо обязательно, чтобы у каждой науки ее начала для учащихся были неподвластны исследованию, так как для тех, кто препирается еще о том, что лежит в начале, невозможно пройти [определенным] путем и по порядку до конца [того или иного предмета]. Этому же стоит научиться тебе и из внешних наук. Ибо если не согласишься с первыми началами геометрии, то невозможно завершить до конца и последующее. И тот, кто в арифметике противопоставляет себя первоначальным принципам и элементарным [понятиям], лишает себя пути также и к тому, что следует из них дальше. Точно так же недоказуемы и начала врачебного искусства. И в целом, в каком ли занятии мы ни последуем [четким] путем и по порядку к цели, [увидим, что] невозможно представить в доказательствах первые положения, но необходимо, чтобы первоначала разумных искусств как происходящие из гипотез следствия принимать без исследования, но наблюдать [уже] то, что следует из них [далее]. Так же и таинство богословия ищет внутреннего согласия из неисследующей веры. Ибо надобно, чтобы [приходящий к Богу] веровал, что Он есть (Евр. 11:6), как говорит [апостол], а не препираться о том, каков Он есть [Сам по Себе]. И вообще, если вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом (Евр. 11:1), то не люби спорить, чтобы видеть уже и остальное – то великое, что отложено [на будущую жизнь], и не подвергай сомнению из-за того, что пока еще не смог постичь своим познанием то, во что поверил.

2. Все же это [сказано мной] о вере ради сражающихся из-за слов и питающих надежду в пустых речах. Как мне кажется, этот псалом заключает в себе и последовательно развивающуюся далее мысль. Ибо там сказано: благоугожду пред Господем во стране живых (Пс. 114:9). Поскольку здесь говорится не о видимой земле, как это ясно и понятно, то причину здесь следует искать в различении неявного, говоря «Верую, что есть страна живых», поэтому он и сказал: Благоугожду в ней пред Господем. В целом же душа, собирающаяся говорить без веры, будет болтать попусту ничего не вкладывая [при этом] в слово. Итак, начало слова разумного – вера, крепко утвержденная в сердце говорящего. Затем [пророк Давид свидетельствует о том,] как нам возможно достичь последующего совершенства в вере, говоря: Аз же смирихся зело. Ибо кто не смирил свою мысль и говорит, подражая апостолу: братия, я не почитаю себя достигшим (Еф. 3:13), но, питая замыслы о постижении сущности Божией, пытаясь собственной мыслью измерить непостижимое и помышляя, что Бог таков настолько, насколько позволяет ему думать его помысл, и что он [будто бы] уже постиг, и вообще, кто делает мерой сущего собственный ум, не рассуждая, что скорее возможно малой чашкой измерить все море, чем человеческим умом объять неизреченное величие Божие, – тот необдуманно раздувается от гордости и превозносится суетностью своего ума и оказывается не в силах сказать: веровах, темже возглаголах, потому что не может принять и последующее: аз же смирихся зело, связав себя самомнением и превозношением и гордясь пустыми словами, а силу, которая происходит от веры, не приобретя. Затем [пророк] и не только себя смиряет, но и всю общую природу человечества. Аз же рех во исступлении моем, говорит, всяк человек ложь. Так что тот, кто ищет опоры не в вере, но от себя приступает к учению о Боге и дерзает на постижение истины [одними лишь] человеческими силами, – тот лжец и гораздо более отпадает от истины.

3. Эту речь, как говорит он, рех во исступлении. Что же такое исступление? То есть рассматривая человеческое естество и исследуя, есть ли где-нибудь между людьми какая-нибудь правда, и нигде ее не найдя без Божией помощи, и изумившись этому неожиданному обстоятельству, [Давид] восклицает: всяк человек ложь. Или в том самом исступлении, которым он притворился перед Анхусом, разыграв эпилепсию и сумасшествие (1 Цар. 21:10), после того как понял, что ему необходимо наговорить на самого себя, и изобразил то, чего не было на самом деле, чтобы избежать опасности от врагов, и тогда рех, говорит, что всяк человек ложь, и если и не по свободной воле прибегая ко лжи, то, с другой стороны, и не во зло ближним, но во всяком случае по причинам [грозившей ему] опасности. Ибо на самого себя вопреки разуму пророк не кидался, как некоторые софисты обвиняли его, чтобы уличить, но, наоборот, сами подпадали под то обличение, что говорили против пророка. Ибо если всяк человек ложь, а [раз] Давид тоже человек, то ясно, что и он тоже лжец, а если лжец, то и не веруй ему, что он таков, каким кажется. Но если [предположим,] это слово не истинно и не всякий человек лжец, то оставим Давиду вину его лжи. Если же он не лжет, то поверим ему и в том, как он сам нам является, поверивши же, вновь вводимся в необходимость не