Кладовая солнца. Повести, рассказы - Михаил Михайлович Пришвин

живет и не жалуется: она просто сбрасывает все свои затененные сучья, и, пусть хоть одна только верхняя крона останется, она этой кроной поднимается вверх и не остается никогда без света, и все ветви ее всегда смотрят вверх.

Света нет!

Как можно к свету подняться, если света нет?..

А то бывает, сук и не знает, в какую сторону свет, и пойдет расти, куда ему легче: вниз и вниз.

Сама елка пряталась в опушке и не могла сойти со своего корня, чтобы выйти на свет. Но она выслала к свету свой сук, и он пробивался долго между деревьями, теряя боковые сучки и хвою.

Когда же с помощью оставшейся хвои на кончике он пробился на вольный свет, то так быстро стал богатеть, так тяжела была ему нарастающая хвоя, что он склонился до самой земли, и пополз по земле, и дошел до моей дорожки. Я заметил его, хотел приподнять, но он лежа пустил корешки на дорожку.

Спайка поколений

В лесу, как в семье, происходит спайка поколений.

В лесу нас радует не самый лес, его матерые высокие стволы, а больше подлесок, молодежь, кусты, трава-подстил, кочки, грибы, ягоды. Нас радует лес, как огромная семья в составе нескольких поколений, а никак не одни старики. Но посмотрите на любой лес возле города…

Бывает, возле города, куда ходят за топливом, так обчистят все, что остаются только большие деревья – и нет тоскливей тогда этого опустошенного леса, похожего на сборище холостых стариков, как в домах инвалидов.

Еловый лес

Какая строгость в еловом лесу! С тех пор как густой щетинкой начали маленькие елочки между собою борьбу за свет, сколько их погибло в этой борьбе, как изредилась эта буйная щетина. Но по-прежнему все-таки не могло протиснуться между ними новое живое существо из растений. Сколько хвоинок свалилось вниз, чтобы прикрыть землю, сохранить под ней влагу, не дать вырасти ни одной лишней травинке.

Суровая строгость в еловом лесу. От колючих отмерших сучьев внутри леса почти невозможно ходить, и снаружи на опушках ели стерегущие, как монахи, спускают одежду свою темную до самой земли. Сомкнувшись настороже, не дали бы они проникнуть внутрь леса легкому крылатому семечку березы или осины, и те, которым удалось бы сверху проникнуть, погибли бы все на сухой хвойной подстилке. Никому бы не дали елки подняться к свету между собой.

Долго бы стоять такому мрачному лесу в таежном безлюдье, пока бы молния не ударила и не зажгла бы. Пожаром, огнем обыкновенно кончается лес в таежном безлюдье.

Но к этому нашему лесу пришел человек, пошалил топориком, осветил мрачный лес, и, пока собрались старые елки, светолюбивые деревья, березы и осины, забросали все поляны сплошь своими легкими крылатыми семенами.

Тогда все, что копилось в земле под толстым слоем хвойной подстилки, открылось, и буйные светолюбивые травы пробились сквозь хвою, появилась ароматная ягода-земляника, белые грибы под березами. Каждая травинка, каждый грибок, каждый цветочек и молодое лиственное деревце своим появлением, и цветением, и ростом стали рассказывать дивные вещи о тайнах, заключенных в семени. В лесу началось возрождение – дело рук человека.

Человек и природа

За лесными материалами не стоит очень гоняться, а то неминуемо в них зароешься, и пойдет писание на многие годы. Надо, однако, помнить, что лицо природы только тогда покажется в поэме, если согласуешь с ней показ души человека.

Времена года

Многие любуются природой, но немногие ее принимают к сердцу, и даже тем, кто к сердцу принимает, не часто удается так сойтись с природой, чтобы почувствовать в ней свою собственную душу.

Январь

Весенняя дорога

Вчера был солнечный день. Весна света началась на дороге. Солнечный луч грел, грел дорогу, прошел автомобиль, и колея заблестела. Еще нога скрипела на снегу, еще палочка визжала на ходу, но земля на колее залысилась, и тут нога, обутая в валенок, поскользнулась.

Так на дороге началась весна света.

Зонтики

Машины мешали мне на шоссе. Я перелез через канаву и пошел к лесу по снегу. Между полем и лесом был пустырь с болотными кочками и кустарником. В кочках стояли высокие серые сухие зонтики. В каждом зонтике непременно лежал внутри розетки белый комочек снега. На одном комочке сидел великолепный цветистый щегол, и так он устроился, что с комочка ему было как раз так, чтобы сверху выклюнуть семечко из розетки: клюнет одно, а десять слетят вниз, темненькие на белый снег.

Щегол об упавших листиках не тужит: когда розетка опустеет – их много, – перелетит на другую, и что внизу насыпано, то не пропадет: синичкам достанется, а что снегом засыплет, тоже не пропадет: вешние воды унесут семечки в другое место, не всем же и зонтикам на одном месте сидеть.

Февраль

Последние морозы

Бывает оттепель перед последними сретенскими морозами, птицы ее принимают за начало весны: рябчики пересвистываются и начинают предвесенние поиски пары.

Тетерев токует во весь дух и так, что человек, услыхав это, тоже вовлекается в обман, и если еще молод и есть время – бог знает, что бормочет.

Снег на ветвях

Невидимые звезды снега теперь спустились сверху, возле нас в воздухе блестят спокойным дождем искр и остаются на сучках деревьев, и от этого дерево сверкает все от верху до низу каждой веточкой, каждой зимней нераскрытой почкой.

Квартальный столб

Началась весна света, в лесу со всех сторон открылись голубые глаза. Тихо слетают снежинки, и хорошо за каждой следить, куда она сядет. А когда насмотришься, то спрашиваешь себя: отчего все фигурки, создаваемые падающими снежинками, имеют округлую форму?

Не оттого ли, что каждый сучок стремится вверх и каждая снежинка падает вниз, всякое движение в борьбе за низ и верх образует движение по кругу?

Только вот снежинка-то падает, а сучок хотя и стремится вверх, но медленно, и зимой он только показывает наверх, а сам стоит без движения.

Вот хотя бы этот квартальный столб, ровно спиленный кружком сверху, и на ровном кружке падающие снежинки образуют круглую шапочку.

В городе

Сегодня солнечный день и с морозом. Когда солнце зайдет за тучу, мороз пишет на стекле веточки тропических