Оно. Воссоединение - Стивен Кинг

Дерри – 10:00–10:15

В 10:00 мерная вибрация, которая, сотрясала улицы центральной части Дерри, перешла в рокочущий грохот. В «Дерри ньюс» потом написали, что опоры подземной части Канала, ослабленные резким напором воды, вызванным столь сильным ливнем, не выдержали. Некоторые, однако, не согласились с этим утверждением. «Я там был, поэтому знаю, – говорил потом Гарольд Гарденер своей жене. – Дело не только в том, что опоры не выдержали. Произошло землетрясение, вот главная причина. Гребаное землетрясение».

В любом случае результат остался прежним. По мере того как грохот нарастал и нарастал, начали дребезжать оконные стекла, посыпалась штукатурка с потолков, а нечеловеческие звуки, которые издавали изгибающиеся балки и фундаменты, слились в пугающий хор. Трещины побежали по выщербленному пулями кирпичному фасаду магазина Мейкена, словно чьи-то загребущие руки. Тросы, поддерживающие маркизу кинотеатра «Аладдин», оборвались, и она упала на улицу. Переулок Ричарда, который проходил за «Аптечным магазином на Центральной», неожиданно завалило лавиной желтых кирпичей рухнувшего здания «Профессионального центра Брайана О’Дода», построенного в 1952 году. Огромное облако желтушной пыли поднялось в воздух, и ветер унес его как вуаль.

Одновременно взорвалась статуя Пола Баньяна, стоящая перед Городским центром, словно учительница рисования, давным-давно угрожавшая разобраться с этим уродищем, показала, что слова у нее не расходятся с делом. Бородатая улыбающаяся голова взлетела вертикально вверх. Одну ногу выбросило вперед, другую – назад, будто Пол слишком уж энергично исполнил шпагат, что и привело к расчленению тела. Торс просто разорвало на мелкие кусочки, а пластиковый топор поднялся в дождливое небо, исчез, но потом вернулся, бешено вращаясь. Он пробил крышу Моста Поцелуев, а потом и настил.

И тут же, в 10:02, центр Дерри просто провалился в землю.

Большая часть воды из треснувшей Водонапорной башни пересекла Канзас-стрит и выплеснулась в Пустошь, но какая-то часть потекла по улице и с холма Подъем-в-милю вылилась в деловой район. Возможно, вода эта оказалась той самой соломинкой, что сломала спину верблюда… а может, как и сказал жене Гарольд Гарденер, произошло землетрясение. Трещины побежали по асфальту Главной улицы. Сначала узкие… потом они начали расширяться, как голодные рты, и рев переполненного Канала сделался оглушающе громким. Все начало трястись. Неоновая вывеска «ПРОДАЖА МОКАСИН» перед сувенирным магазином Коротышки Сквайрса упала на тротуар, на котором вода уже поднялась на три фута. Через несколько мгновений само здание, расположенное по соседству с книжным магазином «Мистер Пейпербэк», начало проваливаться сквозь землю. Бенни Энгстром первым заметил этот феномен и ткнул локтем Альфреда Зитнера. У того, когда он глянул в указанном направлении, отвалилась челюсть, и он ткнул локтем уже Гарольда Гарденера. В считаные секунды укладка мешков с песком прервалась. Мужчины по обе стороны Канала стояли и смотрели на центр города, по-прежнему усердно поливаемый дождем, и на всех лицах читались изумление и ужас. Дом, первый этаж которого занимал магазин «Сувениры и всякая всячина Сквайрса», казалось, построили в гигантском лифте, и сейчас этот лифт спускался. Дом уходил в, казалось бы, твердый бетон неторопливо и с достоинством. А когда остановился, любой мог встать на четвереньки на залитом водой тротуаре и залезть в окно третьего этажа. Вода бурлила вокруг дома, а мгновением позже на крыше появился и сам Коротышка, размахивая руками и взывая о помощи. Но он исчез, когда соседнее офисное здание, в котором располагался книжный магазин, также ушло под землю. К сожалению, оно опустилось не вертикально, как дом Коротышки, а заметно наклонилось (в какой-то момент очень напоминая гребаную Пизанскую башню, изображаемую на всех этих коробках с макаронами). И когда оно наклонилось, с крыши и из стен полетели кирпичи. Несколько попали в Коротышку. Гарольд Гарденер видел, как тот подался назад, прикрывая голову руками… а потом три верхних этажа здания, в котором располагался книжный магазин «Мистер Пейпербэк», аккуратно сползли в сторону наклона, как три верхних оладьи из стопки. Коротышка исчез. Кто-то из мужчин, укладывающих мешки, закричал, а потом все поглотил грохот рушащегося центра Дерри. Людей сшибало с ног и отбрасывало от Канала. Гарольд Гарденер увидел, как здания, стоящие на Главной улице напротив друг друга, наклоняются вперед, словно женщины, решившие что-то обсудить за карточной игрой, когда их головы почти соприкасаются. При этом мостовая тонула, ломалась, проваливалась. Вода бурлила. А потом у домов по обеим сторонам улицы центр тяжести выходил за пределы зоны устойчивости, и они один за другим рушились: «Северо-восточный банк», «Северный национальный», «Табачный магазин Элви», «Музыкальный магазин Бэндлера». Только рушились не на мостовую, потому что мостовая уже провалилась в Канал, сначала растянувшись, как ириска, потом развалившись на куски бетона и асфальта. Гарольд увидел, как круглый бетонный остров в центре перекрестка, на котором сходились три улицы, разом исчез из виду, а на его месте забил гейзер, и внезапно осознал, что сейчас произойдет.

– Уходим отсюда! – закричал он Элу Зитнеру. – Здесь все затопит! Эл! Здесь все затопит!

Эл Зитнер, казалось, не слышит его. Лицом он напоминал лунатика или загипнотизированного человека. Он стоял в мокрой, в красно-синюю клетку спортивной куртке, в рубашке с отложным воротником от «Лакоста» с маленьким крокодильчиком на левой стороне груди, в синих носках с вышитыми на них с каждой стороны белыми клюшками для гольфа, в коричневых резиновых сапогах с резиновыми подошвами из «Л.Л. Бина». Наблюдал, как, возможно, миллион его личных инвестиций утопает в улице, и три-четыре миллиона инвестиций его друзей, парней, с которыми он играл в покер, играл в гольф, катался на лыжах в Рэнгли, где у него была таймшерная квартира в кондоминиуме. Внезапно его родной город – Дерри, штат Мэн, – господи помилуй, стал выглядеть так же дико, как тот гребаный город, по которому итальяшки возили людей на длинных, узких каноэ. Волны перекатывались и бурлили между зданиями, которые еще стояли. Канальная улица оканчивалась зазубренной черной доской вышки для прыжков, нависшей над пенящимся озером. Так что не приходилось удивляться, что Зитнер не услышал Гарольда. Другие, однако, пришли к тому же выводу, что и Гарденер: нельзя вываливать в бегущую воду столько дерьма без катастрофических последствий. Некоторые побросали мешки с песком и дали деру. Гарольд Гарденер входил в их число. Потому и выжил. Другим повезло меньше, и они остались в непосредственной близости от Канала, горловину которого перекрыли тонны асфальта, бетона, кирпичей, штукатурки, стекла и товаров, стоимостью в добрых четыре миллиона долларов. Вода, не имея возможности попасть в Канал, разливалась, без разбора подхватывая и мешки с песком, и людей. Гарольд все время думал, что и ему не выбраться; как быстро он ни бежал, уровень воды поднимался еще быстрее. Но спастись ему все-таки удалось, поднявшись по крутому склону, заросшему кустами. Оглянулся он только раз и увидел мужчину, как ему показалось, Роджера Лернерда, главного специалиста по ссудам в кредитном союзе Гарольда, пытающегося завести свой автомобиль на стоянке у «Мини-торгового центра на Канальной». Даже сквозь рев ветра и воды он услышал, как затарахтел двигатель маленького автомобиля, вдоль бортов которого неслась черная вода. А потом, с оглушающим грохотом, Кендускиг выплеснулся из берегов и смахнул с лица земли и «Мини-торговый центр на Канальной», и ярко-красный автомобильчик Роджера Лернерда. Гарольд продолжил подъем, цепляясь за ветки, корни, за все, что выглядело достаточно крепким, чтобы выдержать его тяжесть. Высокая земля означала спасение. Как мог бы сказать Эндрю Кин, в это утро Гарольд Гарденер проникся идеей «высокой земли». И Гарольд слышал, как позади него продолжает рушиться центр Дерри. Звуки эти напоминали артиллерийскую канонаду.