Дюна - Фрэнк Герберт

В разных изданиях редакторы словно старались перещеголять друг друга. В одном из них (прошу прощения, забыл в каком – не могу же я покупать всю… продукцию, появляющуюся на лотках) мне попалось такое (цитирую по памяти) определение «дистранса»: «устройство, благодаря которому птицы издают звук, похожий на звук реактивного самолета». Что такое дистранс у Герберта на самом деле, вы узнаете из словаря в этой книге… Мало было книг, которым «повезло» с переводами так же, как «Дюне». Мало было переводов, столь же достойных изобретенной фэнами издевательской премии «Одномуд» (присваивается за опечатки и ошибки и называется в честь прославленной опечатки «одномуд-вум», в девичестве «одному-двум»).

Самым приличным был перевод, изданный «Феей» (Москва, 1992) – «синяя Дюна». Нет, без ляпов не обошлось и тут (и по-прежнему основная причина – это лень, либо гордыня, не дающие лишний раз заглянуть в словарь). Но все-таки это лучший из многих перевод – хотя «лучший из плохих» – это еще не обязательно «хороший». Именно потому, что в этом переводе фактических ошибок гораздо меньше (есть страницы, где фактических ошибок нет вообще!), я хотел бы именно в этом случае провести несколько более обширный «разбор полетов». Начнем со старого знакомого – герцогского замка. На сей раз Атрейдесы живут «в древнем каменном пилоне замка Каладан». Конечно, спасибо, что не в камнях. Но неплохо бы представить себе жизнь в пилоне. Посмотреть в энциклопедии, что такое пилон, и не лучше ли жить вообще в замке (или весь замок, за исключением пилона, был в забросе?). И вообще, не выглядит ли странным проживание в пилоне? Или, скажем, в контрфорсе. В той же фразе сообщается, что «стало душно», в то время как у автора изменение погоды произошло с точностью до наоборот. Через несколько фраз следует такой пример отсутствия чувства языка (из многих и многих): «в крови властелина должно быть лукавство». А чуть ниже – еще того лучше: «Спи спокойно, лукавый негодник», – так прощается Преподобная Мать с юным Атрейдесом. Так и хочется дописать к этому – «утю-тюсеньки!». Или – «Да будет земля тебе пухом!» На той же странице слово «quasyfief» переводится как «квазифайф». Может, кому-то этот файф и «в кайф», но только не читателю, который в результате и не поймет, что Арракис находился у Дома Харконнен в ленном владении (квазиленном, чтобы быть точным). А чуть ниже следует пример фонетической глухоты: довольно неуклюжее слово «fafreluches» переведено совсем уж ни в какие ворота не лезущим «система кастовых фофрелюхов». Это так повлияло на одного моего знакомого, что он (не будучи большим любителем фантастики) по прочтении эдакой прелести и всю книгу иначе как «фофрелюхой» не называл. Красоты стиля сверкают во фразах типа: «…Джессика вихрем повернулась и, посвистывая юбкой, широким шагом вылетела из комнаты, надежно затворив за собой дверь», «[его] аорта наполнилась кровью» (а до этого была пуста?), «бледно-розовые десны, хищно поблескивающие серебряными зубами при разговоре», и т. п. Кстати, о стилистике я говорю в основном применительно именно к «синей Дюне», ибо в прочих вариантах стилистику, за полной безнадежностью перевода в целом, обсуждать вообще бессмысленно. Там погрешности стиля – и есть стиль, и оттого это даже не смешно. В «синей Дюне», стилистические погрешности все-таки выделяются. Вот еще примеры: «Кривой шрам на его лице искривила улыбка» или «Кого Харконненам наиболее целесообразно наметить своей целью?».

А вот ляп просто прелестный: комната Атрейдеса-младшего, а в ней… «Слева у стены высился книжный шкаф. Его можно сдвинуть вбок, при этом открывался клозет с полками по левую сторону». Но «closet» – это на самом деле «шкаф» или «гардероб»! Аналогичная ошибка, кстати, встретилась мне в переводе одной из повестей Сильверберга: там сообщалось, что «из всех клозетов в городе стали вылезать скелеты». Зрелище почище Апокалипсиса – а речь-то шла о «скелетах в шкафу», то есть все неприятные тайны вдруг стали всплывать на поверхность!

Фактическая ошибка: вдова и сын герцога наблюдают бурю в пустыне. «Глянув на остроконечную скалу, он увидел, как внезапный порыв ветра буквально сточил ее бурую вершину». И от этой-то бури герои прячутся в палатке! На самом-то деле ветер мгновенно засыпал скалу песком, превратив ее в пологий холм.

«Дороги на Арракисе нелегки» – английское «ways» означает «образ жизни», «обычаи», и фраза переводится как «нелегка жизнь на Арракисе». «Голытьба», живущая в «деревнях», вызывает мираж затерявшихся в арракийских песках бревенчатых изб и поля, где сиротливо не сжата полоска одна. К барону Харконнену – заплывшему жиром гиганту – никак не подходит слова «старикашка» (старикашка должен быть маленький, дохленький, скрюченный).

Про Гильдию сказано, что она «insidious», и это переведено как «внутренний паразит: сперва сосет кровь понемногу, пока хозяин не возражает, а потом – ты у нее в кулаке: плати, плати и плати». Между тем это слово значит просто «хитрый», хотя и имеет общий корень с «inside» – «внутри». «Паразит» там не упоминался, вдобавок – как это возможно оказаться в кулаке у внутреннего паразита?! А в другом месте спутаны «pheasants» – «фазаны» и «peasants» – «крестьяне».

«Человек выполз на гребень дюны – ночной мотылек, оцепеневший под утренним солнцем». Оцепеневший мотылек никуда не уползет, да и не цепенел никто у автора – там было «mote», а не «moth», то есть человек выглядел точкой, крошечным пятнышком. Про оцепенение переводчик добавил от себя, чтобы объяснить «мотылька». «Из-под повязки (выше сказано, что это был тюрбан) свисали соломенного цвета пряди волос, торчала редкая бороденка и густые брови». Мысленно нарисуйте торчащую из-под тюрбана бороденку… «Кому-то приятно было думать, что он умрет именно так, от рук собственной планеты». От рук планеты – это сильно. Далее следует «хрупкая коробочка наветренной стороны дюны» – это просто опечатка, имелась в виду «корочка». Ну и нелепая «котловина Пластыря». То есть Гипсовая. А ниже – «…зеленые формы жизни. Тут – растение, там – животное, а здесь – человек». Это опять опечатка, имелись в виду земные формы. И вот опечатка – «Культы мертвых» назывался фильм, показанный как-то Паулю матерью. Ошибка наборщика – и появляются «кулы». Но это что, в одном из переводов, кажется, Лавкрафта возникли и вовсе «культи»…

Пола (Пауля) одолевают «думы партизана». Скульптурную группу на станции метро «Белорусская» в Москве видели? Вот такие думы. А Джамис дерется с ним «в исподнем». Такой бедуин в кальсонах с тесемочками… Или как вам понравится следующее: «Когда дед наш солнышко садится, в темноте хромопласт, становится прозрачным». Стиль очарователен, не правда ли?.. «В нас одинаковые потери», – думает Пауль о Чани (в этом переводе Чени). Это согласование – действительно потеря во всех, для кому дорога красота и правильность из русского языка. А вот чудесное изменение смысла: «Я родила тебе сына, – говорит Чани и добавляет: – И получишь все остальное, как только сможешь». Тут путаница со словом «rest» – переводчик понял его как «остальное», тогда как здесь это «отдых»: «Ты должен отдохнуть теперь, насколько сумеешь» (Паулю предстоит серьезное испытание). О сухом, тощем человеке: «Он был похож на сушеную мумию». Чтоб никто не подумал, что он мог быть похож на моченую мумию…

Бывают и такие прелести, как вопросительные междометие «эх?», «хах?», «хе?» или непонятно какое «учз-х-х?» произнесенное Стилгаром, когда Джессика взяла его на болевой прием. Тут искажено и звучание, и смысл.