Королевство теней - Барбара Эрскин

Внезапно он вздрогнул. В комнате стоял леденящий холод, и Пол почувствовал, как по спине у него пробежали мурашки. В доме было очень тихо.

– Я пойду и приготовлю Фебе что-нибудь поесть, хорошо? И проверю, что с отоплением. Слишком уж холодно. – Он отступил от постели. – Клер, с тобой все будет в порядке, – почти умоляющим тоном произнес он.

Клер по-прежнему ему не отвечала. Она ничего не слышала.

Служанка, которая всегда приносила целебное масло, на этот раз принесла Изабель и новости.

– Ваш король одержал великую победу, – прошептала она, опасливо оглядываясь на стражников. Позади реял на ветру королевский флаг, возвещавший, что замок Берик по-прежнему оставался во власти англичан. – Шотландия скоро будет свободна!

Изабель взглянула на нее. Она была слишком слаба, чтобы позволить тешить себя призрачной надеждой. Ее лицо, на котором еще виднелись ссадины, было теперь таким худым и изможденным, что глаза на нем казались огромными черными провалами. Она смотрела на служанку, пытаясь осмыслить ее слова.

Просовывая миску с едой сквозь решетку, женщина ободряюще улыбнулась.

– Мужайтесь, миледи, мужайтесь, – прошептала она. Ее мучители в этот день отсутствовали. Щедрый проливной дождь, занавешивая реку и омывая камни замковых стен, вымочил насквозь ее старые изношенные до дыр платье и плащ, в который она пряталась и днем и ночью. Ее кости ныли, суставы, пораженные артритом, ломило, горло заложило, но нежеланных зрителей внизу не было, и это можно было считать божьим благословлением. Она сидела, устремив свой взгляд на юг, через Твид, но все было скрыто серой стеной сплошного тумана.

Через два дня на рассвете пришел стражник и отпер дверь.

– Выходите.

Она тупо уставилась на него, ничего не понимая.

– Выходите. Вам меняют место заключения, миледи, – нарочито грубым тоном сказал он. Когда он распахнул зарешеченную дверь, позади него оказалось еще два человека, один из которых был в длинной темной рясе, – явно служитель церкви, другой – комендант.

Едва способная передвигаться от боли и слабости, она подползла к двери клетки, а оттуда забралась на стену замка, где воздух был намного чище. Она все еще не понимала, все еще не позволяла себе надеяться. Возможно, наконец-то это казнь, о которой она теперь молила все чаще и чаще, когда боль буквально пожирала ее тело, а отчаяние окутывало глухим черным покровом. Выглядела она старухой, а ей было всего двадцать восемь лет.

Комендант подошел к Изабель и, когда она, пошатываясь от слабости, болезненно выпрямилась, взял ее за руку.

– По приказу короля, вас, леди Бакан, из замка переводят в один из монастырей в стенах города. Король Эдуард пожелал выказать вам милосердие. – Он впервые улыбнулся, его суровое лицо покрылось множеством морщинок. – Он считает, что вы уже понесли достаточное наказание. Отныне ваше заключение будет препоручено заботам сестер-кармелиток.

Она по-прежнему не верила тому, что ей говорили. Она думала, что это какая-то новая пытка, что это обман, уловка коменданта, но ее медленно довели до двери в башне, а оттуда один из стражников снес ее на руках по длинной винтовой лестнице. Внизу она снова сама встала на ноги, еще не в силах поверить, что весь кошмар, связанный с клеткой, позади.

Затем ее взор застлала тьма, и она рухнула на каменные плиты, сквозь которые пробивалась трава.

Ее положили в крытый фургон, стоявший у ворот, и отвезли, укрыв от нескромных взглядов жителей Берика, так долго причинявших ей столько мучений, в монастырь, который должен был стать ее новой тюрьмой.

Там ее доставили в лечебницу, и постепенно она наконец начала верить и надеяться, что ее не казнят. Монахини вымыли ее грязное изможденное тело и стали кормить укрепляющей пищей, поначалу жидкой, так как ее зубы шатались, а десны кровоточили. Ей выделили перину, чистое постельное белье и несколько новых платьев – скромных, лишенных всяких украшений, кроме четок и распятия, которое она, как и все монахини, носила на поясе. Они также вычесали вшей из ее волос, по-прежнему густых и не тронутых сединой, вымыли с лечебными травами и высушили их на солнце в благоухающем саду, прежде чем спрятать под белоснежный чепец и покрывало. Сначала она не могла пройти больше десяти шагов, но понемногу ее тело начало привыкать к нагрузкам, и к тому времени, как выпал первый снег, она уже была в состоянии без посторонней помощи обойти монастырь. Постепенно она узнала многое из того, что случилось с Робертом за последние четыре года.

Она услышала о его бегстве из Шотландии, о зиме, проведенной в Ратлине, о его возвращении. Узнала о смерти еще двоих его братьев, Томаса и Александра: как и Найджел они были повешены англичанами. Узнала и о победах «короля Хоба»: в большинстве случаев это были легенды, выросшие вокруг него с тех пор, как о его подвигах заговорили по всей Шотландии и в Северной Англии.

Монахини рассказывали о его доблести и отваге, о его благородстве – даже враги признавали это, – о его любви к Шотландии и блестящем даре правителя. Она узнала также, что схваченные вместе с ней женщины, о судьбе которых она так часто гадала, по-прежнему находятся в плену в Англии, но Мэри из Роксбурга перевезли на юг, поскольку армия Роберта стала угрожать даже этой пограничной крепости. Каким-то чудом все они остались живы и даже она сама, хотя на ее долю выпали самые страшные испытания. И еще от болтливой старой лекарки с длинным носом и глубоко сидящими глазами она с ужасом услышала о романе короля Хоба с одной своей близкой родственницей, которая родила ему двух детей, а также о многочисленных мимолетных связях с другими женщинами по всей стране. Она чувствовала острый взгляд, устремленный на нее, женское любопытство и даже некоторое наслаждение от вида ее страданий и пыталась найти опору в прежней гордыне, но все-таки не могла скрыть боли от того, что Роберт забыл ее и не попытался освободить.

Официального объяснения, почему Эдуард так неожиданно приказал освободить ее, не было, но в монастыре сплетничали, что король просто-напросто испугался. Он, вероятнее всего, испугался мести Роберта, когда тот найдет в клетке вместо своей прекрасной любовницы живой скелет. Монахини тоже боялись, что король Хоб разгневается на них за участие в ее заточении, поэтому заботились о ней с большим тщанием и усиленно старались вернуть ей здоровье. Они даже дали ей еще одну перину и стали лучше кормить, а также с новым рвением молиться за нее. Однако наедине с собой Изабель могла думать только о своей счастливой сопернице, родившей Роберту двух детей, и в своей комнате в лечебнице она наконец дала волю слезам. Изабель стали сниться мучительные сны: засыпая, она снова оказывалась в клетке, видела вокруг чьи-то глаза и чувствовала, как ее крылья бьются о прутья решетки, и во сне она тоже плакала...

Нейл сидел за столом, глядя на груду нераспечатанных конвертов. В углу Джим, сидевший за стареньким ксероксом, распечатывал на нем воззвания о предстоящем митинге «Стражей Земли». Когда вскипел чайник, стоявший на подоконнике, никто даже не двинулся с места.