Тотальная война. Выход из позиционного тупика - Эрих Людендорф

в ближайшие дни борьба, по-видимому, должна начаться по обе стороны Аргон.

Фронт герцога Альбрехта также мог считаться угрожаемым, но ожидание атаки здесь было больше обосновано на опасениях моих сотрудников, чем на имевшихся у нас данных. Я же, напротив, держался взгляда, что расширение фронта атаки на район между Реймсом и Маасом является более вероятным, чем удар в Лотарингии.

Войска были чрезвычайно истощены, наличный состав уменьшался, переутомление росло, и напряжение становилось все серьезнее, но фронт был в порядке, и лишь во 2-й армии местами все еще проявлялась известная неустойчивость.

Австро-венгерский фронт в Италии держался; пока что признаков наступления итальянцев не обнаруживалось (см. схему 46).

Такова была обстановка, когда события в Болгарии вынудили верховное командование принять тяжелые решения.

15 сентября армии Антанты энергично атаковали в Македонии восточнее Вардара, а также в горах между Парной и Вардаром, и с меньшими силами – у Монастыря. На обоих крыльях атаки не удались. Но в центре, где условия атаки представлялись наиболее трудными, расположенные там болгарские войска – 2-я и 3-я дивизии – не оказали сопротивления и просто покинули свои позиции. Только при таких обстоятельствах войска Антанты смогли так быстро продвинуться вперед в этом дико пересеченном горном районе, возвышенности которого надо отнести к разряду высоких гор, этот район как будто был создан для обороны[67]. Генерал фон Шольц намеревался своевременно подведенными резервами задержать болгар на второлинейной позиции, но вскоре ему пришлось разочароваться в своих надеждах: 2-я и 3-я болгарские дивизии без боя вполне планомерно отступали по двум направлениям – за Чарну и за Вардар, а болгарские резервы, равные по силам трем германским дивизиям, не вступили в бой. Германские войска, которые незадолго перед тем были усилены батальонами из Румынии, одни не могли закрыть образовавшегося прорыва. Спуск на север в долину Вардара, в направлении на Криволак, был открыт Антанте. Дальнейшие попытки организовать сопротивление также не удались. Болгарская армия направлялась домой. И лишь болгарские войска между озером Пресба и Чарной, которые непосредственно подчинялись германскому командованию, вначале держались лучше.

Уже 16-го, самое позднее 17 сентября генерал Луков, который командовал войсками на Струме, телеграфировал царю, что он должен немедленно заключить перемирие. Он торопился как можно скорее официально порвать с нами и открыто броситься в объятия Антанты.

Вскоре после 15 сентября в мои руки попал секретный документ французского генерального штаба, из которого ясно вытекало, что французы уже не ожидают дальнейшего сопротивления со стороны болгарской армии. Пропаганда и деньги Антанты и представитель Соединенных Штатов в Софии, который там оставался, выполнили свое назначение. Антанта здесь также сделала обширную работу. Может быть, сюда к тому же проникли большевистские течения из России. Царь и наш представитель в Софии ничего не заметили; зато генерал Джеков все предвидел; за несколько дней до начала сражения, которого можно было с уверенностью ожидать, он уехал в Вену, кажется, для клинического лечения уха.

Генерал фон Шольц и германские штабы сделали все, что было в их силах. Везде, где командовали немцы, болгарская армия не распалась. Но на участке в высоких горах болгары отказались от установления германского командования. Зато они оставили здесь одного начальника дивизии, которого генерал фон Шольц хотел удалить, так как имел основание ему не доверять; других же начальников в этом районе болгары многократно сменяли.

Теперь болгары утверждают, чтобы замаскировать свое отложение от нас, что они мне сообщали об образовании в их армиях солдатских советов, но это неправда. Столь же ложно утверждение, что мы не выполнили принятого на себя по договору обязательства – оставить на болгарском фронте шесть германских дивизий. Этот договор относился исключительно к сербской кампании в 1915 году. Когда в августе 1916 года я принял дела верховного командования, в Македонии находилось около одной германской дивизии. Соглашение утрачивало свою силу уже вследствие образования в 1916 году в четверном союзе единого германского верховного командования. Последнее также свободно от нареканий, так как отношение сил обеих сторон на этом фронте приближалось к 1:2. У Антанты греческая армия не имела никакого боевого опыта, в то же время она не по внутреннему убеждению стала на сторону наших врагов. Болгарская армия долго отдыхала. Она имела возможность усилиться и вместо требования нашей поддержки могла бы сама помогать нам на западе. Верховное командование знало, что болгарская армия больна, но все же ему казалось, что есть основание надеяться, что она выдержит предстоящую атаку, что и имело место там, где еще имелась воля продолжать драться. Правда, как и раньше, верховное командование и германское начальство в Болгарии рассчитывали на местные неудачи, но никогда не ожидали полного рассеяния болгарской армии. Ходивший в Софии слух, что болгарская армия будет воевать лишь до 15 сентября, оказался подтвержденным самым печальным образом. Верховное командование не могло оказывать помощь при всяком крике о таковой. Оно должно было требовать, чтобы Болгария также что-нибудь делала, иначе нам ничто не могло бы помочь. Будем ли мы разбиты в Македонии или на западе, в конечном счете было безразлично. Мы не были в силах продолжать держаться хотя бы лишь на западе и в то же время заменить на Балканах Болгарский фронт Германским. Это следовало бы сделать, если бы мы предполагали навсегда там утвердиться. Болгарское правительство ничего не сделало, чтобы поднять решимость воевать в народе и в армии и укрепить в войсках дисциплину. Оно даже не оказывало помехи неприятельским влияниям и терпело травлю, которая велась против нас. Финал сотворили деньги Антанты, которыми были набиты карманы войск, возвращавшихся в Софию. В этом и ни в чем другом заключалась причина выхода Болгарии из четверного союза.

Никто не заблуждался относительно серьезности положения, создавшегося вследствие развала Болгарии.

На Турцию также обрушились большие испытания. Ее Палестинский фронт окончательно развалился. Германские офицеры и германские солдаты исполнили свой долг и в Палестине и столь же геройски сражались на берегах Иордана, как и на других фронтах. Но наши силы были ограниченны, и они могли поддерживать здесь турецкую армию также только известное время.

Англичане быстро продвигались вдоль железной дороги на Дамаск и к северу по побережью. Конечно, это еще не угрожало Константинополю, но все-таки сильно ослабляло сопротивляемость Турции. При преданности Энвера и Талаата даже это не могло явиться достаточным поводом для изменения Турцией своей позиции по отношению к Антанте. Но у последней освободилось много войск в Сирии, и теперь вследствие отпадения Болгарии Антанта могла в любой момент двинуться через Марицу и начать наступление на