Шамал. В 2 томах. Т.1. Книга 1 и 2. - Джеймс Клавелл

– Что касается вас, – добавил Мак-Айвер, развивая неожиданно возникшую у него мысль, – проинформируйте от меня майора Чангиза и Мастака, что я прямо сейчас приказываю вам прекратить все операции, включая любые экстренные эвакуации, до тех пор, пока Старк не вернется на базу. Поняли меня?

Молчание, потом:

– Так точно, сэр. Информация будет передана немедленно.

– Хорошо. Но только информация, касающаяся вашей базы. Все остальное остается конфиденциальным до рассвета. – Он хмуро улыбнулся, потом добавил: – Как только 125-й вернется, я произведу инспекционную поездку, поэтому позаботьтесь, чтобы все манифесты были в наличии. Что-нибудь еще?

– Нет, сэр. На данный момент – ничего. Будем рады видеть вас и будем ждать ваших сообщений, как обычно.

– Тегеран, конец связи.

Петтикин сказал:

– Это должно сработать, Мак, это как пустить шмеля им под хвост.

– Может, да, а может, нет. Мы не можем прекратить операции по экстренной эвакуации; помимо гуманитарных соображений, это поставит нас вне закона и позволит им отобрать у нас все. – Мак-Айвер допил виски и посмотрел на часы. – Поехали, Том, мы не будем ждать Жан-Люка, поедем отыщем Шахразаду.

Поток машин теперь немного поредел, но они по-прежнему еле продвигались вперед. Снег залеплял ветровое стекло. Дорога была скользкая, на обочинах выросли грязные сугробы.

– У следующего угла – направо, – сказал Локарт.

– О'кей, Том. – Они опять поехали молча. За углом Мак-Айвер повернул. – Том, в Исфахане ты расписывался за топливо?

– Нет, не расписывался.

– С тобой кто-нибудь беседовал, спрашивал твое имя, что-нибудь подобное? «Зеленые повязки»? Вообще кто-нибудь?

Локарт оторвался мыслями от Шахразады.

– Нет, не припоминаю. Я был просто «капитаном», частью пейзажа. Насколько помню, меня никому не представляли. Валик и… и Аннуш с детишками, они ушли обедать с другим генералом сразу же, как только мы сели… господи, я даже не могу вспомнить его имя… ах да, Селади, вот. Все называли меня «капитан»… я был просто частью антуража. По сути, я оставался с вертолетом в ангаре практически все время, пока мы были там, наблюдал за дозаправкой и проверял машину… мне даже принесли еду на подносе, и я съел ее, сидя в салоне. Я никуда оттуда не выходил, пока эти чертовы «зеленые повязки» не набросились на меня и не уволокли, чтобы запереть в этой комнатенке. Все произошло мгновенно, Мак. Они наводнили всю базу разом, как цунами, им наверняка здорово помогли изнутри, никак не иначе. Ублюдки, которые схватили меня, все словно с цепи сорвались, орали, что я из ЦРУ, американец, без конца долдонили одно и то же, хотя больше их волновал захват базы, чем я… Здесь возьми влево, Мак. Теперь уже недалеко.

Мак-Айвер ощущал за рулем изрядное беспокойство: район был совсем бедным, и прохожие смотрели на их машину с ненавистью.

– Возможно, нам и удастся выкрутиться, притвориться, что НВС был угнан из Дошан-Таппеха неизвестным лицом. Может быть, они не станут раскручивать все это из Исфахана.

– Тогда зачем им было хватать Дюка Старка?

– Обычная процедура, – тяжело вздохнул Мак-Айвер. – Я понимаю, загадывать сложно, но это могло бы сработать. Может быть, у них в головах застрянет только «американец из ЦРУ» и все. Отрасти усы или там бороду. На всякий случай.

Локарт покачал головой.

– Это не поможет. Мое имя стоит в изначальном разрешении. Оба наших имени… вот в чем загвоздка.

– Когда ты взлетал из Дошан-Таппеха, кто тебя провожал?

Локарт на мгновение задумался.

– Никто. По-моему, за заправкой вертолета днем раньше следил Ноггер. То…

– Правильно, теперь я вспомнил, он все ныл и жаловался, что я перегружаю его работой, пока Паула была в городе. А там был кто-нибудь из иранских сотрудников? Охранников? Бакшиш ты кому-нибудь давал?

– Нет, никого не было. Но я могу оказаться у них в системе автоматической записи… – Локарт выглянул в окно. Его сердце забилось быстрее, и он показал рукой. – Вон поворот, теперь уже рядом.

Мак-Айвер повернул на узкую улочку, едва двум машинам разъехаться. Мак-Айвер никогда не бывал здесь раньше и удивился про себя, что такой богач, как Бакраван, жил в таком явно бедном районе. Был богач, напомнил себе он, невольно вздрогнув, а теперь – мертвее мертвого, за «преступления против государства». А что, собственно, считается преступлением против государства? Его опять передернуло.

– Вон их дверь, вон та, слева.

Они остановились у сугроба, заваленного отбросами. Неприметная дверь была врезана в высокую, в пятнах плесени стену. Дверь была обита железными полосами, железо заржавело.

– Пойдем, Мак.

– Я подожду минуту, потом, если все в порядке, уеду. Я что-то совсем выдохся. – Есть только одно решение, подумал Мак-Айвер. Он вытянул руку и остановил Локарта. – Том, мы получили разрешение на вывоз трех 212-х. Бери один из них. Завтра. Черт с ним, с Загросом, Жан-Люк и без тебя справится. Я не знаю насчет Шахразады, отпустят ее или нет, но тебе лучше выбираться из страны, и как можно быстрее. Это единственный выход, выбирайся, пока есть возможность. Ее мы посадим на следующий рейс 125-го.

– А ты, что будет с тобой, Мак?

– Со мной? Не о чем беспокоиться. А ты давай выбирайся. Если ее отпустят, забирай ее с собой. Жан-Люк справится с Загросом. Нам, похоже, все равно придется там закрываться. Договорились?

Локарт взглянул на него.

– Дай мне подумать, Мак. Но спасибо. – Он вылез из машины. – Я зайду сразу после рассвета. Не отпускай Жан-Люка без меня. Тогда все и решим, о'кей?

– Да. – Мак-Айвер смотрел, как его друг берется за старинный дверной молоток. Стук был громким. Они оба ждали. Локарта подташнивало от тревоги, он готовился к тому, как семья сейчас окружит его, к слезам, словам приветствия, вопросам, он готовился быть вежливым, хотя все, чего ему хотелось, это увести ее в их комнаты, обнять и ощутить себя в безопасности, почувствовать, что весь этот кошмар рассеялся. Он ждал перед дверью. Потом постучал снова, громче. Ожидание. Мак-Айвер заглушил мотор, экономя бензин. В тишине ждать стало еще мучительнее. На ветровом стекле копились снежинки. Люди проходили мимо как призраки; каждый смотрел на них с подозрением и враждебностью.

Он услышал приближающиеся приглушенные шаги, и зарешеченное окошечко в двери чуть-чуть приоткрылось. Глаза, смотревшие на Локарта, одарили его холодным взглядом, и он не узнал, кто это: окошечко было совсем маленьким.

– Это я, его превосходительство Локарт, – начал он на фарси, стараясь, чтобы голос звучал обычно. – Моя жена, госпожа Шахразада, находится здесь.

Глаза приблизились к решетке, выясняя, один он или с провожатыми, внимательно осмотрели машину позади него и Мак-Айвера за рулем.