Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков

Безусловно, решение о восстановлении Патриаршества было принято во многом под влиянием стремительно менявшейся политической и духовной обстановки в стране. 11 октября 1917 г. вопрос начал обсуждаться на пленарных заседаниях Собора. Но к 28 октября 1917 г. прения были прекращены. Начались бои московской «кровавой недели», затем обстрел Кремля с Воробьевых гор, и на Соборе стали говорить об уже начавшейся «гражданской войне». 30 октября было принято решение о прекращении прений и о переходе к выборам Патриарха. В заключительном слове епископ Астраханский Митрофан говорил: «Дело восстановления патриаршества нельзя откладывать: Россия горит, все гибнет. И разве можно теперь долго рассуждать, что нам нужно орудие для собирания, для объединения Руси? Когда идет война, нужен единый вождь, без которого воинство идет вразброд»[621]. 4 ноября Совешанием Епископов был принят принципиально важный акт, утвердивший статус восстанавливаемой власти Патриарха и Поместного Собора – Определение по общим положениям о высшем управлении Православной Российской Церкви (в редакции проф. П. Кудрявцева). Первой же статьей акта утверждалось, что «в Православной Российской Церкви высшая власть – законодательная, административная, судебная и контролирующая – принадлежит Поместному Собору, периодически, в определенные сроки созываемому, в составе епископов, клириков и мирян». Определялось «восстановление Патриаршества» и утверждалось, что «управление Церковное возглавляется Патриархом», который «является первым между равными ему епископами». Важным пунктом было также определение «подотчетности Собору» Патриарха «вместе с органами Церковного управления»[622].

Таким образом, «вертикаль власти» Русской Православной Церкви вводила канонически оправданные принципы управления, имевшие определенное сходство с системой управления, принятой в «светской» системе: разделение высших представительно-законодательной, судебной и исполнительно-распорядительной властей. Власть Патриарха становилась подотчетной Собору, что казалось многим современникам некоей «гарантией» от опасности «единоличного управления».

Ход голосования достаточно полно освещен в исторических источниках и историографии. Согласно порядку голосования, избрание Патриарха проходило в два этапа: тайным голосованием и посредством жребия (каждый Член Собора подавал записку с одним именем). После подсчета поданных записок, на основании мажоритарного принципа, составлялся список кандидатов, трое из которых, получивших большинство голосов, баллотировались уже по жребию. Избирались только «лица Священного сана». 31 октября 1917 г. прошли выборы трех кандидатов. Из 309 поданных записок архиепископ Антоний (Храповицкий) получил 159, архиепископ Новгородский Арсений (Стадницкий) – 148 и митрополит Тихон – 125 голосов. Следует отметить, что один из будущих активных участников Белого движения среди первоиерархов, архиепископ Антоний, получил в первом круге голосования абсолютное большинство голосов[623]. В воскресенье, 5 ноября 1917 г., после торжественной литургии в храме Христа Спасителя иеросхимонахом затворником Зосимовой Пустыни Алексием был вынут жребий с именем митрополита Тихона. Величайшее событие в истории Русской Православной Церкви свершилось. Однако торжество восстановления Патриаршества омрачала разгоравшаяся гражданская война…

Показательно отношение Собора к «междоусобной брани» в Москве. 1 ноября в Военно-революционный комитет была направлена делегация в составе митрополита Тифлисского Платона (Рождественского), архиепископа Таврического Дмитрия (Абашидзе), епископа Камчатского Нестора (Анисимова), архимандрита Виссариона, протоиерея Э. И. Бекаревича, иерея В. А. Чернявского и крестьян А. И. Юдина и П. И. Уткина. Однако добиться «примирения» не удалось, несмотря на встречу Митрополита Платона с одним из членов МВРК З. Соловьевым. Гораздо большее впечатление на делегатов произвело сочувственное отношение москвичей к их появлению на улицах. Делегаты, шедшие с крестом и иконой Святителя Гермогена, «беспрепятственно прошли» от Кремля, через позиции враждующих сторон по Тверской улице к «генерал-губернаторскому дому» (в нем размещался МВРК). По свидетельству митрополита Платона, «очень многие подходили под благословение и целовали крест, который он нес в руках».

Епископ Нестор сделал вывод, что «народ ждет крестного хода и нужно выйти с народом на общую молитву». Предложение крестного хода поддержал архиепископ Волынский Евлогий (Георгиевский), а также члены Собора Г. А. Чайкин, Т. Г. Суринов, заявившие о важности «выявить лик Христа, перед которым не устоит никакая сила». «Мы должны идти с чудными песнопениями Святой Пасхи, и вся Русь пойдет с нами… Духовенство пусть идет с крестами в руках, а мы возьмем в руки иконы…, да будем мы Священным Собором и этим приготовим путь спасения нашей дорогой Родине, которая умирает».

И только выступления членов Собора Астрова, генерала Артамонова, Юдина и Уткина, убедивших собравшихся в необходимости «незамедлительно выполнить дело избрания Патриарха, а до этого беречь Собор», остановили намерение совершить «Соборный крестный ход… вокруг того района, где происходит кровопролитие». Примечательно, что предложения о крестном ходе, как о средстве, с помощью которого можно объединить в «молитвенном противостоянии» всех противников «революции», будут неоднократно высказываться в областях, контролируемых белыми правительствами. Что касается Москвы, то здесь первый многочисленный крестный ход, на котором Святейший Патриарх благословил на Красной площади «коленопреклоненный народ», состоялся в воскресенье 26 ноября 1917 г.

Примечательны также слова Святейшего Патриарха Тихона, сказанные им 21 ноября 1917 г. в Успенском Соборе Московского Кремля, сразу после известия о том, что на него выпал жребий Патриаршества: «Патриаршество восстанавливается на Руси в грозные дни, среди огня и орудийной смертоносной пальбы. Вероятно, и само оно принуждено будет не раз прибегать к мерам запрещения для вразумления непокорных и для восстановления порядка Церковного. Но как в древности пророку Илии явился Господь не в буре, не в трусе, не в огне, а в прохладе, в веянии тихого ветерка, так и ныне на наши малодушные укоры: «Господи! Сыны Российские оставили завет Твой, разрушили твои жертвенники, стреляли по храмам и кремлевским святыням, избивали священников Твоих», – слышится тихое влияние словес Божиих: «Еще семь тысяч мужей не преклонили колена перед современным ваалом и не изменили Богу истинному». «И Господь как бы говорит мне так: иди и разыщи тех, ради коих еще пока стоит и держится Русская Земля! Но не оставляй и заблудших овец, обреченных на погибель, на заклание, овец, поистине жалких. Паси их и для сего возьми жезл сей, жезл благоволения. С ним потерявшуюся – отыщи, пораженную – перевяжи, больную – укрепи, разжиревшую и буйную – истреби, паси их по правде!» Эти слова оправдались в ближайшие месяцы патриаршего служения[624].