Сага о Скэйте - Ли Брекетт

Огромные черные тучи закрыли лицо Старого солнца. Свет исчез, и тьма затянула дальние пики.

Келл а Марг глубоко вздохнула и покинула балкон.

Она обрела дар речи только тогда, когда вернулась в Дом и достигла зала, где лампы горели ровно и где воздух был недвижим. Но даже там она не сняла плащ.

Она отослала служанку и сказала Прорицателю:

— Сколько времени осталось?

— Не знаю, Дочь Скэйта. Moгy только сказать тебе, что конец близок и что Мать предлагает тебе выбор.

Келл а Марг знала, каков этот выбор, но заставила Прорицателя высказаться до конца, на случай, если его мудрость превзойдет ее разум.

— Мы должны вернуться во внешний мир и искать другое место или остаться здесь и готовиться к смерти. Может быть, это продлится еще несколько поколений, но решение нельзя откладывать. Когда Богиня Льда возьмет власть, выбора уже не будет.

Келл а Марг плотнее завернулась в плащ, ей все время было холодно.

По другую сторону Ведьминых Огней, под проходом Молящегося человека, Мастер Железа Тиры совещался со своими авгурами. С ним был только его первый ученик. Они находились в кузнице, которая пряталась глубоко внутри крутого склона гор, где народ Тиры тяжким трудом добывал железо.

Он достал из горна маленький тигель с расплавленным металлом и, в то время как ученик монотонно пел слова молитвы, вылил содержимое тигля в железную чашу, наполненную мелким песком и холодной водой. Поднялось облако пара, вода забурлила. Ученик вылил остатки воды, и Мастер Железа посмотрел на слиток, оставшийся на песке. Он созерцал его, сложив руки на своих громадных нагрудных латах, которые имели форму молота бога Кузницы.

Потом он наклонил голову.

— Опять то же самое! Металл больше не имеет силы. Эти маленькие желобки направлены к югу, всегда к югу. А здесь, на севере, металл искраплен и темен. Покровительство бога Кузницы покинуло нас.

— Значит, мы должны покинуть Тиру? — прошептал ученик.

— Мы можем остаться, — сказал Мастер Железа. — Выбор зависит от нас, но бог Кузницы бежал от Богини Льда…

На юг от Тиры, на окраине Темных Земель, люди Башен готовились к зиме. Лето, некогда благословенный сезон, было необычайно коротким и холодным, поэтому сборщики лишайника вернулись до срока и с пустыми руками. Высокие травы так и не дали семян. Люди Башен и раньше встречались с суровыми зимами в своих укрепленных лагерях, но еще никогда зима не приходила так рано, с такими страшными ветрами. И никогда еще скот не был таким тощим, а их закрома никогда не были так скудны.

Харгот, король Корн, и его жрецы-колдуны сидели в своих ритуальных позах. Серые маски защищали их лица от холода. Харгот, который поклонялся Богине Льда, но также приносил жертвы и Старому солнцу, говорил со своей повелительницей.

— Я приношу тебе косточки Весеннего Ребенка…

Он бросил их три раза, потом еще три и еще три. Только глаза и рот Харгота виднелись из-под маски, украшенной стилизованными стебельками маиса, хотя маис не рос здесь уже тысячи лет. Глаза Харгота в зимних сумерках блестели безумным светом. Ветер срывал клочки пара, выходящего из его рта.

— Они показывают на юг, — сказал он, — три раза, еще три раза и еще три. На юге жизнь и Старое солнце, здесь — смерть и власть Богини Льда. Мы должны выбирать, — Он поднял глаза к далекому небу, — Где наш избавитель, человек, рожденный на звездах, который должен был привести нас к лучшему миру?

— Это было лживое пророчество, — сказал один из жрецов. Он ходил со Старком и Харготом в Тиру и остался жив, — Корабли покинули Скэйт, звездные дороги для нас закрыты, как были закрыты всегда.

Харгот направился к башням, где жил его народ. Он остановился перед монументом и сказал:

— Звездные дороги закрыты для нас, но, может быть, они откроются для наших детей или для детей наших детей. Любая жизнь предпочтительнее смерти.

Он снова бросил кости — и они снова указали на юг…

Элдерик сидел на скале и с выражением крайнего неудовольствия рассматривал пейзаж. Привыкший к северной пустыне, чистой и холодной, он находил, что на равнине воздух тяжелый и там ему трудно дышать. Пышная растительность казалась ему ненужной и противной. Растения лезли одно на другое, как будто задыхались, и гнили, еще не достигнув зрелости. Сладковатый запах гниющей зелени все время терзал его обоняние. И если его темное оперение не омывалось случайным дождем, он самым непристойным образом исходил потом.

А теперь перед ним раскрылся, теряясь на другой стороне мира, живой ужас, который назывался морем…

Его друг Бейброс, сидевший рядом, сказал:

— Может быть, мы сделали ошибку, когда решили пойти за Мудрой женщиной.

Элдерик заворчал и коснулся своей шеи: не хватало золотого ожерелья, которое он отдал Пенквару вместе с остальным выкупом.

— По крайней мере, — сказал он, — мы сделали то, что хотели, отправившись на юг. Мы многое узнали о мире, в котором живем.

После своей единственной попытки «заблудиться» наемник вел их правильным путем. Затем он попытался выдать их, подведя к городу, где, как он знал, было достаточно воинов. Джерд уловил его замысел, и собаки показали человеку, как глупо пытаться обмануть стаю телепатов. Подобных попыток наемник тоже больше не возобновлял. Он вел их трудными и малоизвестными дорогами. Они встречали только бродяг или вооруженных крестьян, которые тут же запирались в своих домах и глазели на них, но не мешали двигаться дальше, разве что требовали непомерную цену за продукты, которые перебрасывали через стену.

Но отряд по-прежнему не смог обойтись без собак. Не однажды Халку и его людям приходилось прибегать к их помощи, так как банды наемников искали их по всей округе.

Наконец они вышли к морю и обнаружили деревню, буквально присосавшуюся к отвесным скалам. Крошечные круглые домики, выбеленные пометом миллионов птиц, прижимались к голым скалам по обе стороны узкой расщелины, которая спускалась ступенями к маленькой гавани. У подножия этих ступеней, на берегу бухты, стоял крошечный дом для гостей. Элдерик видел только его остроконечную кровлю, однако она не внушала ему доверия.

Элдерик ничего не знал о море. Тем не менее эта гавань показалась ему достаточно удобной и хорошо защищенной полукруглым молом. У нее был один, но весьма серьезный недостаток: она не могла укрыть больше одного судна.

Элдерик плотнее сложил крылья. С моря дул влажный ветер, он забирался под крылья, обволакивал тело и топорщил оперение Элдерика. Это был глупый и ленивый ветер, но он мог говорить. Элдерик нехотя приласкал его и выслушал.

Бейброс тоже беседовал с ним, как и четверо других фалларинов, усевшихся вдоль обрыва. Ветер, радуясь их обществу, говорил со всеми, и в его тихих вялых словах они слышали, как вода бьется о корпус судна, как хлопают паруса и свертываются канаты.