Летний детектив для отличного отдыха - Татьяна Витальевна Устинова

некоторые мои подследственные, не канает. Радов своим поведением не только его, это самое настроение, испортил, он довел Ольгу до истерики. В таком состоянии психически неустойчивые барышни как раз и совершают глупости.

– Вот-вот! Да только откуда эта барышня веревку взяла, чтоб камень к шее привесить? С собой носила? Слабо в это верится…

– Веревку она нашла на берегу. Ею были обвязаны ивовые ветки.

– Это еще зачем?

– Чтоб они не загораживали фонари на заборе, ограждающем территорию «Эдельвейса». Вырубать ивы не стали, они очень красиво смотрятся с реки, вот и придумали выход…

– А камень?

– Камней там тоже полно. Судя по всему, после того как Макс вытолкнул Ольгу из лодки и скрылся, она выбралась на берег, затем вскарабкалась по откосу вверх, цепляясь то за ветки ив, то за веревки, их перетягивающие.

– Это ты просто фантазируешь? Или имеешь основания так считать…

– На ее ногах и руках есть царапины и ссадины. Под ногтями земля. Она точно преодолевала сложный путь.

– Ага, то есть девушка карабкалась вверх для того, чтобы сигануть вниз? Что ж она сразу-то не утопилась?

– А ты попробуй утопиться на мелководье.

– Отплыла бы.

– Ты думаешь, это так легко? Взять вот так вот запросто и пойти ко дну? Инстинкт самосохранения может в любую минуту сработать! Нет, чтоб наверняка утопиться, надо камень к шее привязать. И броситься в воду с высоты. Тут она все правильно рассчитала…

– Да не делала она ничего! Убили ее, точно тебе говорю!

– И теперь единственным твоим аргументом является любимый «нюхом чую», да?

Базиль ничего не ответил, но Митрофан и так знал, что угадал. Когда же отец бросил следующую фразу, выяснилось, что он имеет еще кое-что сказать:

– Мить, а ведь Оля вполне может оказаться той червовой (или бубновой) дамой…

– Может, – согласился младший Голушко, поняв, что речь идет об одной из недостающих карт в найденной под сосной колоде. – Да только не нашли мы никакой дамы, ни червовой, ни бубновой, на месте Ольгиной смерти.

– Ее ветром, наверное, унесло! На берегу реки же дело было.

Но Митрофан его не слушал:

– Зато обнаружили предсмертную записку! Она лежала в кармане Олиного сарафана.

– И что в ней?

– Да как обычно… Устала, нет сил… Лучше смерть, чем такая безрадостная жизнь… Прощайте и простите!

– Вот что ни говори, а не понимаю я этого! – воскликнул Базиль и в сердцах еще раз шарахнул кулаком по столу. – Как это – лучше смерть? Чем лучше? В жизни всегда есть то, что может радовать! Я иной раз просто сижу и дышу. Набираю воздух в легкие и выпускаю. И так мне хорошо, словами не опишешь…

– Таким жизнелюбием мало кто может похвастаться. Увы! Стрессы, с которыми сталкивается человек в современном мире, истощают нервную систему и…

– Да, конечно, сейчас жить тяжело, кто бы спорил? – перебил его Базиль. – То ли дело в тридцатые, сороковые, пятидесятые! То продразверстка, то война, то строительство коммунизма! Не до стрессов было, не то что теперь…

– Папа, самоубийства совершались людьми всех поколений, и ты это прекрасно знаешь.

– Согласен! Но что сейчас творится, это ж просто кошмар… Читал вчера в газете, что в Японии шесть человек в возрасте от восемнадцати до тридцати совершили массовое самоубийство! Отравились угарным газом. Заклеили окна скотчем, на полу расставили угольные печки, улеглись и… умерли!

– Я тоже читал об этом случае. В Японии вообще в последние годы стало очень модно добровольно уходить из жизни. Да не только там. Во многих развитых странах существуют клубы самоубийц. Преимущественно они виртуальные, как наш «Шаг в бесконечность». Именно там люди и договариваются о совместных акциях…

– Слушай, Матя, а наши самоубийцы случайно не?..

– Все они члены этого клуба. Про Ольгу пока ничего не могу сказать, но остальные – совершенно точно!

Тут Базиль вспомнил о телефонном разговоре с Марго и собрался донести до сына полученную от нее информацию (при этом не «заложить» сноху), но этого не понадобилось. Выяснилось, что Митрофан уже получил сведения, но из другого источника:

– Насчет Синицына у нас были сомнения, но теперь очевидно, что и он был завсегдатаем сайта. Наш программист вычислил, что под ником Млечный Путь скрывался именно Петр.

– Значит, и Сидоров, и Милова, и Синицын, и, возможно, Ольга Соколова – члены клуба самоубийц… Все они хотели покончить с собой, все написали предсмертные записки… И все умерли…

– На первый взгляд все предельно ясно: имеет место сетевой суицид. Как в случае с теми японцами. Да только наши решили уходить поодиночке, а не массово. И сохранить свое инкогнито.

– А на второй, более пристальный взгляд?

– Существует некто либо следящий за тем, чтобы самоубийцы довели дело до конца, либо сам их умерщвляющий. В случае Миловой имело место последнее.

– Н-да… Запутанное дельце, ничего не скажешь… Сплошные догадки, а фактов – ноль.

– Согласен. Преступник – очень осторожный и изобретательный человек. А главное, просчитывающий свои действия на много шагов вперед. Возьмем, к примеру, убийство Миловой. Он не только раздобыл снотворное, но еще и сломал шпингалет на окне, чтоб иметь возможность проникнуть в бунгало в назначенный день, а вернее, ночь. Сделать это, на мой взгляд, мог только работник «Эдельвейса»…

– Я тоже думаю, что убийца один из местных служащих! – воскликнул Базиль. – У меня эта мысль сразу возникла…

Он собрался углубиться в тему, но тут в комнату, где Митрофан проводил допросы, ввалился Леха Смирнов.

– Доброго здоровьица, Василь Дмитрич! – поприветствовал он старшего Голушко. – Как ваше ничего?

– Все у меня нормально… Ольку только жалко.

– Да уж… Молодая девка совсем. Могла еще жить да жить… – Леха вопросительно посмотрел на Митрофана. – Ты вроде сегодня с обеда хотел домой уйти, так чего сидишь? Уже второй час дня!

– Да как я уйду, когда тут такое? – Митрофан устало вздохнул. – Давай, Лех, десять минут на чай, а потом следующую партию работников допрашивать начнем…

– Ага, ты чайник ставь, а я в столовку сбегаю, поклянчу чего-нибудь съестного… – Леха хлопнул Базиля по плечу. – Пошли, Василь Дмитрич, провожу тебя до обеденного зала…

– Пошли, я тебя провожу. Мне на обед еще рано, но без меня тебе точно ничего съестного не дадут.

– Это почему же?

– Твоего обаяния на местных работников кухни не хватит. Придется еще и мое в ход пускать…

И он, попрощавшись с сыном, отправился с Лехой в столовую.

Габриель

Он сидел на ступеньках пожарной лестницы и смотрел на окно, за которым маячила лысая голова старшего следователя. Габриель ждал, когда его вызовут на допрос. Предстоящая беседа с представителем закона его