Сталин. От Фихте к Берия - Модест Алексеевич Колеров

ред. Б. Н. Флоря. М., 2005. С. 285, 296, 292).

1036

Составлено по данным В. М. Кабузана: С. 39, 56, 8. Ср. другие данные на 1916 год: по неназванным немецким источникам, в Вильне тогда в общем населении были — 50 % поляки, 2,6 % — литовцы, в Виленской губернии — поляки 90 %, литовцы — 4,3 % (А. Ю. Плотников. Прибалтийский рубеж: К десятилетию заключения российско-литовского договора о границе. М., 2009. С. 29).

1037

Слово исправлено: у автора здесь, вероятней всего, описка: «колонизация».

1038

По данным В. М. Кабузана: С. 57; 83, прим. 30. По другим данным, население Вильно в 1926 году распределялось так: 56 % — поляки, 36 % — евреи, 4 % — русские, около 2 % — литовцы (А. Ю. Плотников. Прибалтийский рубеж. С. 51).

1039

На 27 мая 1942 среди жителей Вильнюса поляки составляли 71,9 %, литовцы — 20,5 %, русские — 4,2 %. На 1 августа 1945: поляки — 82,7 %, русские — 7,4 %, литовцы — 6,9 % (Как Вильнюс стал литовским…).

1040

Как видим, В. М. Кабузан тоже иной раз использует агитационно-политическую терминологию, говоря о послевоенной «депортации» (С. 13, 39, 68, 130) поляков из Литвы (или Виленского края) в 1940–1950-е гг.

1041

Г. В. Кретинин. Формирование территории и населения современной Литвы // Вопросы истории. М., 2011. № 10. С. 122, 124, 129.

1042

А. И. Вабищевич. Западноукраинские и западнобелорусские земли накануне Второй мировой войны // Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939–1941 гг.: люди, события, документы / Отв. ред. О. В. Петровская, Е. Ю. Борисёнок. СПб., 2016. С. 10–18.

1043

А. Ю. Плотников. Прибалтийский рубеж: К десятилетию заключения российско-литовского договора о границе. М., 2009. С. 29, 41–42. См. также: Томас Балкелис. Кризис военных беженцев и этнический конфликт в Литве в 1939–1940 гг. // Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований. М., 2015. № 1 (6); Александр Дюков. От этнической высылки к депортации «опасного элемента»: литовские и советские депортационные акции в Литве, 1939–1941 гг. // Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований. М., 2012. № 1 (4).

1044

Томас Балкелис. Кризис военных беженцев и этнический конфликт в Литве в 1939–1940 гг. [2007] // Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований. М., 2015. № 1 (6). С. 35.

1045

Цит. по: П. Блитстайн. Был ли Советский Союз колониальной империей? Сталинские антисемитизм и полонофобия в сравнительной перспективе // История сталинизма: Итоги и проблемы изучения. Материалы международной научной конференции. Москва, 5–7 декабря 2008 г. М., 2011. С. 589.

1046

Суть претензий президента Литвы к государственной статистике состояла в том, что предварительные данные переписи 2011 года показали общую численность населения страны заметно меньше 3 млн человек (в 1992 было 3,7 млн), то есть продемонстрировали символическую грань неутешительных итогов депопуляции, в основном за счёт массовой эмиграции на Запад (по официальным данным — 400 000, но эксперты называют от 700 000 до 1 млн). Президент Литвы Даля Грибаускайте публично и бездоказательно заявила, что данные переписи неверны и что общая численность населения должна быть больше 3 млн. После этого официальные данные переписи повысили итоговую цифру более чем на 100 000 человек и превысили (увы, ненадолго) 3 млн. Вскоре глава службы государственной статистики Литвы получила назначение генеральным консулом в Санкт-Петербург.

1047

Марина Могильнер. Homo Imperii: История физической антропологии в России (конец XIX — начало XX в.). М., 2008. С. 281.

1048

Составлено по данным В. М. Кабузана: С. 48–49.

1049

Там же. С. 124–129.

1050

Исследователь приводит свидетельство того, как во время проведения переписи 1897 «униаты придавали большое значение лингвистическому маркеру и потому требовали, чтобы перепись производилась на польском языке: они боялись, что, если они будут отвечать на вопросы по-русски, их отнесут к православным, а не католикам» (Жюльет Кадио. Лаборатория империи: Россия / СССР, 1860–1940 [2007]. М., 2010. С. 66).

1051

Эти процессы аналогичны и вытеснению евреев и из межвоенной Польши: «доля евреев среди эмигрантов из Польши значительно возросла — с 10,8 % в средине 1920-х годов до 36,6 % (в Полесском и Белостокском воеводствах — до 40–50 %) в средине 1930-х годов… По разным оценкам, всего в течение 1920–1930-х годов из Польши выехало от 334 тыс. до 395,2 тыс. евреев» (А. И. Вабищевич. Западноукраинские и западнобелорусские земли накануне Второй мировой войны. С. 20).

1052

Другой исследователь сообщает оценочно: в 1941–1944 гг. на территории Литвы гитлеровцами и коллаборационистами было уничтожено около 500 000 гражданских лиц и 200 000 военнопленных, при освобождении Литвы от оккупантов в 1944–1945 гг. погибло 138 000 воинов Красной Армии (А. Ю. Плотников. Прибалтийский рубеж. С. 25).

1053

В последние годы вокруг точных данных о советских репрессивных депортациях из Прибалтики опубликована обширная критическая литература с опорой на архивные данные НКВД / МВД СССР. Это — тема отдельного очерка.

1054

В. Козлов, О. Локтева. «Архивная революция» в России (1991–1996) // Свободная мысль. М., 1997. №№ 1, 3, 4. Обзор первых итогов этой «архивной революции» см. в: Открытый архив: Справочник опубликованных документов по истории России ХХ века из государственных и семейных архивов (по отечественной периодике) / Сост. И. А. Кондакова. М., 1997. Теперь русская историография по этой теме фактически необозрима, а иностранная уже конкурирует с ней не в области политических оценок, а в собственно научной сфере: источниковедении и новых интерпретациях (В. И. Меньковский. Англоязычная историография социальной истории сталинизма после «архивной революции» // История России: Исследования и документы. Материалы Международной научной конференции «Архивные документы в системе объективного научного знания по истории России», 19 ноября 2010 г. / Сост. И. А. Анфертьев, Ю. С. Цурганов. М., 2011).

1055

Указ президента РСФСР № 658 от 23 июня 1992 года «О снятии ограничительных грифов с законодательных и иных актов, служивших основанием для массовых репрессий и посягательств на права человека»: «1. Рассекретить законодательные акты, решения правительственных, партийных органов и ведомственные акты, служившие основанием для применения массовых репрессий и посягательств на права человека, по вопросам: организации и деятельности общих и специальных судов, внесудебных органов, а также органов внутренних дел и государственной безопасности в области применения мер государственного принуждения; организации и деятельности исправительно-трудовых учреждений, администрации мест поселения, режима отбывания различных видов наказания; установления уголовной и других видов юридической ответственности, применения репрессий