Вторая мировая война. Ад на земле - Макс Хейстингс

Гораздо худшие переживания выпали на долю раненых в кишечник. Медсестра армии США Дороти Биверс отмечала, что пациенты ее полевого госпиталя переносили ампутацию конечностей с показной стойкостью, зато те, кому вывели прямую кишку во внешний калосборник, нередко «рыдали при виде собственных испражнений в мешке»29. Невозможно перечислить все несчастья и невзгоды, проистекавшие от пуль, взрывов, болезней и природных явлений.

Зимой 1944 г. Гитлер уже знал о предстоящем наступлении Красной армии. И он, невзирая на тяжелые погодные условия, приказал нанести сокрушительный удар по армиям Эйзенхауэра, чтобы разбить их до начала советского наступления. Вопреки яростному сопротивлению своих генералов, Гитлер приказал нанести удар на Западном фронте в самое «невоенное» время года и самом неожиданном для союзников месте: в Арденнском лесу, на стыке границ Германии, Бельгии и Люксембурга. Целью наступления был захват Антверпена и разрыв фронта союзников. Были созданы две новые танковые армии, выделены тридцать дивизий и запас драгоценного горючего. «Если вы будете храбрыми, старательными и изобретательными, – слушали промерзшие фольксгренадеры приказ от 16 декабря, – то вы поедете на американских грузовиках, объедаясь прекрасной американской едой. Если же вы будете глупы, трусливы и ленивы, вы пройдете весь путь до Ла-Манша пешком, в холоде и голоде»30.

В тот же день 16 декабря операция Autumn Mist началась с наступления на самый слабый участок обороны Первой американской армии Ходжеса. Для союзников это оказалось полной тактической и стратегической неожиданностью: немцы прорвались на участке 60 км шириной; охваченные паникой американские войска были разбиты и беспорядочно отступали с пути танковых дивизий СС; авиация союзников не могла прийти на помощь из-за густого тумана. За два дня немцы пробили огромную дыру – «выступ» – в американской линии фронта. Британский начальник разведки войск Эйзенхауэра генерал-майор Кеннет Стронг несет значительную долю ответственности за то, что не смог распознать опасность сосредоточения немецких сил на Арденнах, выявленного с помощью дешифратора Ultra. Стронг сообщил главнокомандующему, что обнаруженные в этом районе немецкие соединения находятся на отдыхе и переформировании. Основная ошибка многих американских и британских высших офицеров состояла в том, что они уверовали в свое превосходство и поэтому не рассматривали всерьез возможность массированного немецкого наступления.

Лейтенант Тони Муди оказался одним из множества юных американцев, которых ошеломило это немецкое наступление. «Вначале я не испугался – меня больше пугала неопределенность: перед нами не были поставлены задачи, мы не знали, где находятся немцы. Мы устали, у нас не было еды, совсем мало боеприпасов. Была паника, был хаос. Если ты думаешь, что тебя окружили превосходящие силы противника, ты драпаешь со всех ног. Я был деморализован, чувствовал себя совсем погано. Обморозился. Сильно переживал из-за этого. Я все думал: “Боже мой, во что это я влип? Сколько я еще смогу выдержать?” Вдруг выяснилось, что я остался совсем один, и я пошел оттуда прочь. Набрел на батальонный медпункт и там свалился… проспал двадцать четыре часа. Сознание стирает многие образы, но я запомнил чувство безнадежности, отчаяния. Просто хочешь умереть. Нам казалось, что немцы гораздо лучше обучены, лучше оснащены, они лучше дерутся, чем мы»31.

«Царил страх, – писал Дональд Берждет из 101-й десантной дивизии, которая сыграла решающую роль в стабилизации положения на фронте, в то время как солдаты других частей спасались бегством. – Страх распространяется быстрее лесного пожара, как чума. Если кто-то побежал, скоро за ним побегут другие. И все пропало: бегут толпы, у всех безумные глаза, всех подгоняет страх»32. Рядовой первого класса Гарольд Линдстром из Александрии, штат Миннесота, впал в такое отчаяние, что с завистью глядел на трупы немцев. «Они выглядели так спокойно. Война для них закончилась. Они больше не мерзли». Иногда он даже завидовал товарищам, которые решились прибегнуть к членовредительству: «Никто не узнает, сколько ран были настоящими, а сколько – самострелами»33. Командир пехотной роты пишет о боевых действиях у Стумона 21 декабря: «Стоял такой туман, что один мой солдат заметил немецкий пулемет только в десяти метрах впереди… Все были перепуганы до крайности. Лишились силы духа даже те, которые раньше казались несгибаемыми»34.

Молодой пехотинец рассказывает о том, что делал, когда ранило его соседа по окопу: «Гордона прошило пулеметной очередью от левого бедра и направо по диагонали до пояса. Он… сказал мне, что и желудок тоже прострелен… Мы были отрезаны… Мы остались в окопах одни, и оба понимали, что ему предстоит умереть. Морфина у нас не было. Мы не могли облегчить [боль], и я попытался его “отключить”. Я снял с него каску, задрал ему голову и ударил в челюсть изо всех сил, потому что он хотел потерять сознание. Но не получилось, и тогда я ударил его каской по голове, но опять не получилось. Ничего не получалось. Он так понемногу и замерз до смерти, истек кровью и умер»35.

Гражданскому населению Бельгии сильно досталось от обеих воюющих сторон. Немцы, ненадолго вернувшись в освобожденные было города и деревни, нашли время расправиться со множеством мирных бельгийцев, приговорив их к смерти за сопротивление или просто казнив в назидание другим. Жестокость некоторых подчиненных Моделя вполне отвечала ядовитой характеристике немцев в 1944–1945 гг.: раз уж им предстояло проиграть войну и (возможно) умереть, то они хотели прихватить с собой как можно больше врагов. Отчаянное положение бельгийцев еще больше усугубляли бомбежки и артобстрелы союзников: так, в маленьком городке Уффализ погибли 192 человека: все, кроме восьмерых, от бомб союзников; 27 погибших были моложе 15 лет; выжившим достались лишь развалины и голод36. Двадцать обитателей деревни Сенле, неподалеку от Бастони, погибли при бомбардировке, разрушившей все дома без исключения. Восемь человек из этих двадцати были членами семьи Дидье: Жозеф (42 года), Мари-Анжель (16), Алис (15), Рене (13), Люсиль (11), Бернадетт (9), Люсьен (8) и Ноэль (6 лет). По всему полю сражений в Бельгии и Люксембурге беспрепятственно рыскали мародеры как из немецких, так и из союзнических войск.

Вначале танкисты Моделя радовались победам, а командование союзников пребывало в потрясении и растерянности. Небольшой отряд переодетых в американскую форму англоговорящих диверсантов под командованием Отто Скорцени вызвал эпидемию страха перед «пятой колонной», и союзники начали расстреливать всякого переодетого солдата противника. Новогодний налет на аэродромы союзников обошелся люфтваффе в три сотни машин, а уничтожить удалось 156 американских и британских самолетов, которые легко заменили новыми. Эти налеты усиливали смятение военачальников Эйзенхауэра, но на самом деле стратегические трудности англо-американских сил были далеко не так серьезны, как это им вначале представлялось. У них имелись мощные резервы, немцам же катастрофически недоставало танков, авиации, горючего и квалифицированных людских ресурсов. За грозными танковыми дивизиями СС шла пехота, своим боевым духом значительно уступавшая победоносному вермахту образца 1940–1941 гг. Тыловое обеспечение немецкого ударного кулака через теснины Арденн также сопровождалось огромными проблемами; после нескольких дней наступления танки Моделя остановились из-за нехватки горючего.