Драко наносит ответный удар - Al Azar

им только что, были адресованы лорду Блэку.

— Кричер, а есть письма, адресованные Драко Малфою?

Интуиция не подвела: такие письма действительно нашлись. Кричер, поскрипев немного для порядка, принёс ещё несколько внушительных стопок. Драко поужинал в постели и оставшееся время до отхода ко сну провёл, читая их. Ничего особенно важного там не было, и в чём-то Кричер был прав, не показывая их хозяину, как недостойную его внимания писанину, но всё же Драко хотел решать сам, как поступать с приходящей на его имя корреспонденцией. Но теперь, по крайней мере, не надо было придумывать себе занятие на время, оставшееся до отхода ко сну. И ещё с этого дня придётся требовать у домовика рода Блэк приносить корреспонденцию для Драко Малфоя тоже.

Засыпая, юноша подумал, что давно не писал матери. Наверняка, во Франции пристально следили за Турниром, и новости о катастрофе уже известны там во всех подробностях. Со времени отъезда леди Малфой из Англии они с Драко регулярно обменивались письмами, но Нарцисса писала много, подробно, а Драко, ввиду нехватки времени, ограничивался небольшими записками. Он пообещал себе, что утром первым делом черкнет матери пару строк, чтобы не волновалась.

Письмо Драко действительно написал. К его величайшему огорчению, пришлось сообщить матери гораздо больше, чем ему хотелось бы, ведь как иначе было объяснить то, что он пользовался самопишущим пером вопреки своим привычкам?

Положив послание в шкатулку-артефакт, Драко направился в ванную. Ему всё это время очень хотелось помыться, потому что очищающие чары, наложенные в Больничном крыле, некомфортно стягивали кожу, и она чесалась.

Парень сам смог скинуть пижаму и залезть в ванну, но помыться одной рукой, не замочив рану, было просто невозможно. Пришлось звать Кричера. Тот явился, царственно важный и снисходительный, как будто хозяин не ругал его вчера. В глубине души Малфой понимал, что всё равно бы ничего не сделал Кричеру. Он очень привязался к домовику и был рад, что тот о нём заботится, проявляя гораздо больше усердия, чем требовалось правилами.

— Кричер, Гарри приходил? — спросил Драко, пока Кричер помогал ему вымыться.

Домовик ответил отрицательно, и Драко понял, что Поттер переночевал в школе. По крайней мере, друг принесёт оттуда новости. Малфою интересно было узнать, как отреагируют Уизли. Он даже не знал, что их больше разозлит: потеря дома или его оскорбительное переименование.

Сменив банный халат на пижаму, Драко приказал подавать завтрак. По обыкновению, к еде полагалась свежая пресса. Её Драко ждал с особым нетерпением.

«Ежедневный пророк», как и другие газеты, ожидаемо положительно оценил действия, предпринятые Гарри Поттером в бывшей Норе. Они взахлёб писали о его доброте и вкладе во спасение Уизли от немедленного выселения. Молли и Артур описывались как жалкие неудачники и никчёмные родители, чьи отпрыски, начиная с Чарли и кончая близнецами, Роном и Джинни, заслуживали лишь осуждения за свои злодеяния по отношению к молодым лордам Блэку и Слизерину. Если первого упоминали в нейтральном ключе, то последний в свете вышеизложенного выглядел как угодно, но только не как новый Тёмный лорд.

Ещё в газетах писали о скором процессе над Августой Лонгботтом, которую обвиняли в покушении на убийство Гризельды Марчбэнкс, и Чарли Уизли, пока единственного живого обвиняемого в трагедии, случившейся на Турнире трёх волшебников. Это событие до сих пор не сходило с газетных полос, полных разной степени достоверности показаний очевидцев и муссирования слухов и домыслов. К счастью, погибших, кроме аврора Гестии Джонс, не было, но многочисленные пострадавшие требовали наказания виновных.

Раздел международных новостей публиковал реакцию на это же происшествие властей и жителей других стран. Судя по риторике, обстановка за несколько дней, прошедших после нападения драконов, существенно накалилась.

После того, как Драко прочитал в центральных изданиях всё, что касалось их с Гарри совместного посещения Норы, он небрежно просмотрел ещё пару незначительных газетёнок. Одна из них с пафосным названием «Вестник Магической Британии» неожиданно преподнесла неприятный сюрприз.

«В последнее время сложилось впечатление, что Гарри Поттеру как-то тяжело выполнять свой долг по защите магической Британии. Да, мы видим, что он старается, но, видит Мерлин, его усилий по-прежнему недостаточно, если он допустил, что уважаемые волшебники — супруги Уизли, которые так много для него сделали, — теперь нуждаются в жилье. Как бы он ни старался, его общение с Драко Малфоем убивает всё».

Драко решил, что эту газету он Поттеру не покажет, а потом даст поручение… нет, даже натравит Кларксона и засудит репортёришку, которого не было в числе тех, кто брал интервью в Норе, но это не помешало тому превратно всё истолковать и извратить факты.

Когда наступило время обеда, Драко решил отправиться в столовую, поскольку чувствовал себя гораздо лучше. Он только успел переодеться, как дверь открылась, и показалось ушастая голова Добби:

— Пришёл хозяин Гарри!

Конечно, первым делом Поттер поинтересовался самочувствием друга. Заверив его, что с ним всё в порядке, Драко не удержался от расспросов:

— Как Уизли? Молли не закидала тебе гневными письмами?

— Нет, видимо, поняла, что я не куплюсь на её жалобы, как не стал реагировать на её письма после ареста Чарли.

— Что говорит Рон? Хочу увидеть его взбешённую рожу.

— С Роном я пока не пересекался — вчера поздно вернулся в спальню, все уже спали, а утром ушёл пораньше. А школа гудит, как муравейник. Большинство смеется над рыжими, но кое-кто их всё-таки поддерживает. У нас на Гриффиндоре, сам знаешь, очень странные представления о справедливости.

— Ты читал, что написала Рита?

— Конечно, её статью читали все.

Малфою показалось, что Гарри не очень доволен. Может, он ждал большего от их мероприятия в Норе? Драко уже открыл рот, чтобы спросить об этом,