Криминальная история России. 1995-2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль - Валерий Карышев

Андрей сидел в легковой машине вместе с Сашей и еще несколькими оперативниками из своего отдела. Андрею так и не удалось переодеться в гражданское. Он сидел в тесном милицейском кителе, придерживая кобуру со штатным «ПМ».

Александр, в отличие от него, был в гражданском, поверх свитера он надел бронежилет, вытащил из-под мышки штатный пистолет «макаров». Все ждали времени. Разговаривать по рации было категорически запрещено, поэтому все молчали.

Первым нарушил молчание Александр. Он сказал:

– Интересно, а стрелять он начнет?

– Кто?

– Да Цируль.

– А с чего ему стрелять?

– Как же? Бывают же случаи, что стреляют.

– Да, бывают, только ему стрелять резону нет. Смотри, сколько нас вокруг! – сказал Андрей, показывая в направлении машин. – Человек пятьдесят, если не больше!

– Да, – кивнул Александр.

– Завтра, небось, во всех газетах будет, – продолжал Андрей, – «в результате крупномасштабной операции с поддержкой тяжелой артиллерии на земле и истребителей в воздухе был взят опаснейший уголовный преступник, известный вор-рецидивист, вор в законе Павел Васильевич Цируль…»

– «Погибший смертью храбрых при исполнении служебных обязанностей», – добавил Александр.

– Ладно, вы, сыскари, – неожиданно послышался голос коллеги Андрея и Александра с переднего сиденья машины, – чего развеселились?

– Виноват, товарищ майор, – давясь от смеха, ответил Александр, хотя впереди сидел такой же лейтенант, как и они.

Все еще громче заржали.

Вдруг из рации донеслось шипение, а затем громкий голос:

– Минутная готовность!

Все одновременно взглянули на часы. Без одной минуты девять.

– Ну чего, ребята, с богом! – сказал Александр.

Все стали открывать дверцы машины, вылезая наружу и на ходу вытаскивая пистолеты. Тем временем собровцы, приехавшие на автобусах, уже вышли из них. Кто-то держал небольшие лестницы, которые в дальнейшем будут приставлены к четырехметровому забору виллы Цируля.

Андрей посмотрел – везде темень. Конечно, в декабре, в девять вечера – самое темное время. Это время было выбрано не случайно. К тому же, небось, Павел Васильевич, – подумал Андрей, – смотрит программу «Время», а тут на тебе – непрошеные гости!

– Ну что же, Паша, принимай гостей! – сказал негромко Андрей.

Тут по рации вновь раздался командный голос:

– Пошли!

Моментально рванулись бойцы СОБРа с автоматами, подставляя лестницы к забору, и со всех сторон быстро перемахнули через препятствие.

Раздался мощнейший взрыв.

– Что это? – спросил Андрей.

– Ворота, наверное, взорвали, – ответил Александр. – У него ворота очень крутые, из стали сделанные. Ты же помнишь, когда мы с тобой вокруг крутились, мы их видели.

Но Андрею разговаривать было некогда – он махнул через забор. К этому времени операция по захвату Цируля была в самом разгаре.

Создавалось такое впечатление, что все оперативники с поддержкой СОБРа шли на штурм какой-то мощной крепости, бастиона. Уже раздавался звон разбитого оконного стекла, автоматные очереди, крики.

Через несколько минут Андрей с Александром уже были внутри помещения виллы Цируля. Андрей быстро направился по лестнице на второй этаж. По плану он первым должен быть в спальне Цируля в то время, как другие штурмующие занимали другие позиции.

Впоследствии, когда пройдет несколько дней после штурма, Андрею в отдел принесут газету, где будут опубликованы воспоминания жены Цируля, Розы Захаровой. Он запомнил каждую строчку.

«После того как я поставила мужу капельницу, я спустилась на первый этаж. Мы сидели там впятером: я, двадцатилетняя дочь Павла, моя подруга и двое наших детей – ее дочь и мой сын. Когда раздался звон разбитых окон, я подскочила к двери. В ответ на мой вопрос мне сказали, чтобы я открыла дверь поскорее. Пришла милиция. Открыв дверь, я услышала автоматные очереди. Стреляли в воздух, поверх моей головы. Дальше все было как в страшном сне. Нас положили на пол, в дом ворвались люди в масках. Они кричали, стреляли, били посуду, ломали мебель, потом разбежались по комнатам. Нас заперли в одну из комнат. Я слышала крик мужа: «За что убиваете, гады?» Но в тот момент, когда я попыталась подняться, милиционер наступил мне ногой на шею и сказал, чтобы я лежала спокойно. Примерно через два с половиной часа мужчина в штатском привел меня в другую комнату и, выдвинув буфетный ящик, достал оттуда обойму с патронами. Подполковник Рогозин, как он позже представился, заявил мне, что мужа они не нашли. Через три дня я узнала, что мой муж задержан сотрудниками РУОПа и находится в следственном изоляторе на Петровке».

После того, как Андрей прочел эту статью, ему стало не по себе. Но в момент штурма ситуация складывалась по-другому…

После того, как он с Александром поднялся на второй этаж, они рванулись в первую комнату. Дверь была закрыта. Они выломали ее. Там оказалась какая-то кладовка, вероятно, для хранения спальных принадлежностей и белья. Тогда они рванулись в другую комнату. Она была пуста. В третьей же горел свет.

Через несколько секунд Андрей уже влетел в эту комнату. Первое, что он увидел, – на кровати, к которой был придвинут специальный металлический штырь на колесиках с прикрепленной к нему капельницей, лежал Цируль. Трубки капельницы уже были отсоединены, и Андрей с ужасом увидел, как над головой Цируля чернело дуло пистолета.

Подполковник Рогозин, куратор их отдела из ГУОПа, уже взвел курок. Еще минута – и раздался бы выстрел.

Позже Андрей так и не мог понять, что его заставило выразить протест. Не то чтобы он питал любовь к Цирулю, скорее, наоборот, для него это был враг, стоящий по ту сторону баррикады. Наверное, осознание несправедливости: человек беззащитный, в преклонном возрасте – и куча вооруженных солдат и офицеров собирается расправиться с ним.

Андрей крикнул:

– Не стрелять!

Рогозин от неожиданности обернулся. Глаза у него были удивленные. Вероятно, он хотел сказать: куда лезешь, пацан! Я же старше тебя по званию! У меня же приказ негласный – не брать его живым!

Но Андрей был полон решимости. Он выстрелил в стену из своего «макарова». Вероятно, именно тот выстрел привлек внимание других участников операции. Через несколько секунд в комнату ворвалось несколько собровцев с автоматами и несколько оперативников.

После того, как обстановка изменилась, конечно, Рогозин уже не мог выстрелить в Цируля. Он грязно выругался и, сплюнув, бросил недобрый взгляд в сторону Андрея. Но тому было все равно. Он смотрел на Цируля. Цируль матерился, плевался, но продолжал лежать неподвижно на кровати. Тогда к нему подошли несколько офицеров СОБРа и скинули его с постели.

Тут же Цируль получил удар сапогами в лицо. Он рассвирепел. Сплюнув, он вновь выругался, снова получил удар. Теперь в избиении принимало участие несколько собровцев. Они стали бить его ногами, кто-то заносил приклад для удара.