Избранное - Кира Алиевна Измайлова

за плечо папа. — А ты… Лили, не пытайся заговорить мне зубы, этот фокус со мной не проходит, разве что с вашим волшебством. И идемте-ка в гостиную, что мы тут сидим, как воробьи на жердочках…

Теперь все выглядело как в детективных сериалах (папа говорил, что там показывают чушь, и объяснял, как бывает на самом деле, но у нас-то был другой случай): мы с отцом расположились на диване, этакие злой и добрый полицейские, а Энн — в кресле напротив.

— Давай, женушка, — приказал отец. — Приступай, мы внимательно тебя слушаем… И учти, что от правдивости твоего рассказа зависит не только то, не выставлю ли я тебя за дверь и сломаю эту твою палочку у тебя на глазах, но и судьба твоей дочери.

Энн глянула на него зло, совсем как кошка, но тут же успокоилась, сложила руки на коленях и произнесла:

— Мне придется начать издалека, иначе вы ничего не поймете.

— Я повторяю, мы не торопимся. Я выпил пива, Мэри завтракала, а ты потерпишь. Пока не расскажешь, с места не тронешься, разве что в сортир выпущу, и то сам провожу… — ласково улыбнулся папа.

Теперь-то я понимала, почему его боятся. От такой улыбки и крокодил расплачется… или наш декан.

— Как скажешь, — устало произнесла Энн, и стало видно, что лет ей и в самом деле не меньше, чем отцу: в рыжих волосах пробивалась седина, на лице заметны были морщинки. — Я родилась в обычной семье, в смысле, магов там не было, и поступила в Хогвартс, как и Мэри. А Северус жил по соседству, мы ровесники… Его мать как раз была волшебницей, а отец — нет, и магию он очень не любил, так что обоим попадало. Северус, сколько я его помню, всегда был неухоженным и очень… м-м-м… злым, но это именно он объяснил мне, что я не чудачка, а волшебница. Мы дружили, как только в детстве бывает, и я его жалела, когда папаша его колотил или что-то случалось в школе… — Энн бросила на меня быстрый взгляд.

— Малфоя я не так жалею, — заметила я. — Отец его и пальцем не тронет поругает разве что, ерунда какая…

— Не перебивай, — велел папа. — Мы слушаем, Ли-Энн. Или мне называть тебя Лили?

— Не надо, — вздрогнула она. — То имя… то имя умерло вместе со мной.

— Давай без мелодрам, — поморщился отец. — Итак, ты поступила в школу, и?..

— Мы оказались на разных факультетах, — сказала Энн, накручивая прядь волос на палец. — Северус был честолюбивым, по матери — из хорошей семьи, Принцев, он так себя и называл — Принц-полукровка, забавно… Он из кожи вон лез, чтобы оказаться на Слизерине. Ясно, его там не очень-то любили, но учился он всегда отменно. А я…

— А ты решила порвать с прошлым девочки из бедного квартала?

— Не совсем, — смутилась она. — Просто мне еще в поезде сказали, что на Слизерине магглорожденных не примут. Выбор имелся, я и пошла на Гриффиндор. А там оказалось четверо мальчишек, которые еще в поезде поцапались с Северусом, он, повторюсь, был злой на язык и колдовать худо-бедно уже умел.

— Дороги ваши разошлись, — хмыкнул папа и закурил, хотя сто раз обещал не делать этого в доме.

— Ну не совсем, — замялась Энн. — Мы дружили до пятого курса, а вот тогда…

— Он тебя трахнуть решил?

— Нет, ты что! Он меня… обозвал, — опустила она голову.

Я не выдержала и захихикала. Умереть можно, в пятнадцать или шестнадцать лет, сколько им там было, оскорбиться на дразнилку?!

— Не смешно, Мэрион! — Энн выпрямилась и сверкнула глазами. — Тебе, можно подумать, все равно, если тебя обзывают грязнокровкой?!

— Да. В смысле, все равно, — честно сказала я. — Пару раз по морде получили и перестали. Во всяком случае, в глаза, а что там за спиной говорят, плевать я на то хотела. Вон в первом классе меня было прозвали Мэри-дубина, ну так отведали дубины-то, разом забыли…

— Моя кровь, — довольно сказал отец и потрепал меня по голове. — Так, Ли-Энн, и из-за чего случилась ссора?

— О… — она начала краснеть и заерзала. — Те ребята, ну, я говорила, тесная компания, все время доводила Северуса. Чем-то он им не нравился: смолчать не мог, гадость сделать умел, учился отлично, что-то все время изобретал, да еще со мной дружил…

— А ты, похоже, приглянулась кому-то из этой банды, — заключил папа. — Знакомая картина. Просто-таки классическая. И дальше что?

Энн рассказала, опустив голову. Мы с отцом переглянулись.

— Ну, знаешь, за такое я бы и не так мог обозвать! — сказал он.

— А ты почему этим идиотам по роже не надавала? — спросила я. — А Снейп… сорвалось сгоряча, папа прав, тут надо было матом крыть всех присутствующих и тебя в том числе!

— Папина дочка… — тяжело вздохнула Энн. — Насчет Снейпа… Я потом уже поняла, но было поздно. Я первой извиняться не пошла, а Северус… пытался, но я так и не простила его. Ну а там… окончание школы не за горами, а потом я вышла замуж за Джима.

— Это что за тип? — тут же зацепился отец.

— Это… — она стала вовсе уж малинового цвета. — Ну… Джим был предводителем той четверки.

— Что и требовалось доказать, — с удовольствием выговорила я умные слова, — верно, пап?

— Точно, — он с нехорошим прищуром посмотрел на Энн. — Да-а, я был о тебе лучшего мнения, дорогуша. Значит, твоего друга детства выставили на посмешище у тебя на глазах, он от злости и обиды обозвал тебя, а ты, вместо того, чтобы простить парня и заставить извиниться тех придурков, взяла и выскочила замуж за их главаря. Браво! Мэри?

— Чего, пап?

— Если бы этот твой приятель, как его там… Короче, если бы твоего дружка вот так подвесили вверх тормашками, подштанниками наружу у тебя на глазах…

— Папа, он носит брюки, — заметила я, — может, именно потому, что знает об этом ин… инцин… инциденте, вот!

— Забудь про брюки и просто вообрази, — поморщился отец. — Ты бы кинулась заступаться?

— Ну, одному-двоим я бы точно успела влепить… — задумчиво ответила я.

— А если б пацан обозвался от стыда? Ну ты ж знаешь, мальчишки обидчивые…

— А чего ему стыдиться? — искренне удивилась я. — Можно подумать, я его трусов не видела! Ну, в походе-то, мы ж там в одной палатке жили… я присматривала, а то он же дикий совсем… Да и Снейп с Энн, наверно, когда мелкие были, так летом загорали или там купались, тоже много чего друг у друга видели. А если она знала, что у него шмотки фиговые или не