Камень Света - Дэвид Зинделл

Хротмар повел рукой в нашу сторону.

– Ваша храбрость, проявленная в этом путешествии, несомненна. Но мы должны просить вас найти в себе еще большую храбрость: если суждено пасть на вас року, вы умрете перед тем, как выдадите Зверю тайны Аландиля.

Имайра согласился с этим мрачным требованием, склонив голову. То же сделали мастер Йувейн, Лильяна и я. Атара улыбнулась, с ледяным спокойствием принимая то, что должно быть.

Мэрэм, чье лицо вспыхнуло страхом, посмотрел на Хротмара.

– Расслабься. Я с радостью выберу смерть, а не пытки.

– А ты, хранитель черного камня?

Кейн посмотрел на восток, куда нам вскоре предстояло отправиться. В его черных глазах пылал вызов.

– Пытки Морйина никогда не заставят меня говорить!

Так велика была воля, укреплявшая его сущность, что Хротмар не стал больше спрашивать.

– Очень хорошо.

Он обнял нас одного за другим и благословил.

Однорукий Храмйир сделал то же, как мог, за ним последовали Аудумла, Ивана и остальные урдахиры. Барри приблизился к нам последним – притиснул меня к своей мохнатой живой шубе, а потом достал чашу, что я дал ему вчера.

– Спасибо за твой дар, сэр Вэлаша. Мы расстались с нашим последним лиластеи только для того, чтобы обрести один из величайших серебряных галастеи.

– Я ошибался насчет человечков, – сказал он, повернувшись к Имайре. – И насчет тебя.

Он с неожиданной нежностью обнял Имайру и поразил нас, проговорив:

– Прости, мой сын.

Благодаря туману, заволокшему голубые глаза Барри и Имайры, я понял, что даже самый прочный лед может растаять и треснуть.

Желая отвлечь мое внимание, Барри неожиданно указал в сторону Аламит. Там, напротив последней полосы глорре, освещавшей гору, в экстазе танцевал Огонек; он кружился и нырял, выписывая головокружительные дуги. Его извивы сияли серебряным, алым и золотым – а теперь еще и глорре. Удивительно, что раньше я не замечал в нем этот сияющий цвет. Теперь и остальные увидели его. Не меньше сотни иманиров показывали на тимпум длинными пальцами, и их огромные глаза, казалось, еще больше расширились от удивления.

Барри, похоже, был удивлен сильнее всех.

– Думаю, в одном ты все-таки нам солгал, сэр Вэлаша. Ты говорил, что тимпумы едва мерцают. Но эти огни – они великолепны!

Воистину великолепны , – подумал я, глядя, как Огонек кружится под сияющей горой, созданной Галадинами.

Пока Барри и остальные старейшины желали нам удачи в пути, у меня появилась надежда войти в другую гору, чей лик твёрд, как железо, а цвет черен, как смерть.

На то, чтобы выбраться из Аландиля, у нас ушло четыре дня. Большую часть времени мы потратили, чтобы собрать припасы в дорогу: сыры и сушеные фрукты, кедровые орехи, картофель и иманирский вариант неизбежных боевых бисквитов. К удовольствию Мэрэма, Имайра взял с собой несколько маленьких бочонков с перебродившим козьим молоком, которое называлось кальваас . Он показался мне грязным и противно пахнущим напитком, но Мэрэм объявил, что от кальвааса появляются видения ангелов или прекрасных женщин – казалось, для него это было одно и то же.

– Вот возьмем иманирских женщин, – сказал он однажды вечером, после того, как мы с великим трудом перековали всех лошадей. – Правду сказать они… э-э… довольно велики. Но, несомненно, приятны телом и лицом, тебе не кажется? И, о мой Бог, ночью с ними должно быть очень тепло.

Воистину женщины иманиров здорово потрудились, чтобы нам всем было тепло в путешествии. Дочери Хротмара вместе с Аудумлой, Иваной, Уллой и другими работали почти четыре дня, чтобы сшить длинные шубы, покрывавшие нас с головы до пят, – удивительно мягкие и толстые, сотканные из длинного меха, что женщины иманиров состригли со своих тел. Их белизна, подобная снегу, поможет нам прятаться на заснеженных склонах восточных гор.

Мужчины иманиров оказались чрезвычайно искусны в создании вещей. Они наполнили пустые колчаны Атары стрелами, некоторые из которых завершались алмазными наконечниками, пробивавшими прочнейшие латы. Один из их кузнецов подарил Лильяне новый набор посуды, сделанный из очень блестящего и прочного золотистого металла, который он назвал гальте . Барри собственноручно в последний наш вечер в Аландиле принес Имайре карту, которую нарисовал один из его предков несколько поколений назад. Он завернул свой подарок в коричневую бумагу и предупредил Имайру не открывать нам ее секретов, пока мы успешно не выедем из города.

– На это время она лишь для твоих глаз. И лишь для твоих рук – только отцы и сыновья нашего рода когда-либо прикасались к ней.

Загадка, которую иманиры делали из этой карты, разожгла наше любопытство. Мы также хотели узнать побольше об Имайре и его семье. После того как Барри ушел, мы поинтересовались у Имайры, почему он нам прямо не сказал, что Барри его отец. А Имайра, глядя на покрытый бумагой сверток в руках, погрузился в глубокую, задумчивую тишину.

– Я думал, что сказал.

На самом деле он сказал нам только, что потерял своих детей по вине Красного Дракона, а Барри – своих внуков, и таким способом хотел донести до нас терзавшую его правду. Он с великим искусством создавал своими огромными руками вещи, но не хотел копаться во мраке внутри себя.

Однако мы поняли одну из причин, почему урдахиры выбрали именно его, чтобы показать нам путь к Аргатте: когда Имайра был моложе, он возглавлял рейды в Сакэй в яростном стремлении отбить вторжения армии Красного Дракона. Хотя он и другие иманиры многих убили своими боркорами, их осталось слишком мало, и большая часть Восточного предела была потеряна.

– Дракон становится все сильнее, в то время как мы слабеем. Барри и Хротмар, все урдахиры знают, что мы сможем удерживать Элайвагар еще поколение, может, два – но не вечно. Потому они и решили использовать этот ужасный шанс и послать меня с вами в Аргатту.

По его словам, нас окружали дурные знамения: звезды, падение Йарконы, слухи об огнедышащем драконе, которого Морйин в любой момент может наслать на всякого, кто противостоит ему… Даже новый цвет Аламит, признал он, не совсем благая вещь, ибо та мудрость, что старейшины почерпнули у Звездного народа, несет в себе не только надежду, но и шепот рока.

– Элайвагар, возможно, падет последним в Эа, но все-таки падет. И тогда Звездный народ не придет никогда.

– Нет, не говори так. Всегда есть надежда.

– Надежда, – с горечью повторил Имайра. – Она ушла, когда Великий Зверь отнял у меня детей. А теперь…

Я сжал его огромное запястье, желая, чтобы Имайра ощутил ту же великую силу, что чувствую я.

– А завтра мы отправимся в Аргатту. Есть ли в этом поиске истинная надежда? Я полагаю, что мы должны действовать так, будто она есть.