Магистраль Вечности - Клиффорд Саймак

Мне следовало бы быть там, подумал Генри, среди этих переливчатых точек света. Радостно им или горько, я должен был стать одним из них. Но – поздно. Давным-давно, из упрямства и гордости, я сам все испортил, провалил трансформацию, и теперь мне нет места под куполом. Может, по сравнению с ними я и выгадал. Когда-то я именно так и думал – но не ошибся ли я?

Он принялся сызнова рыскать туда-сюда, как охотничий пес, в слабой надежде уловить исчезнувший след. Нет, бесполезно. След обрывался здесь, в этой чашеобразной долине.

Коркоран

Коркоран почти бежал – той же памятной тропинкой от лужка, где приземлился времялет, к обрушенной стене вокруг давно забытого города. Вполне возможно, что он гонится за химерой. Возможно, его ждет горькое разочарование. Едва сойдя с трапа, он первым делом бросил пристальный взгляд на гребень с руинами и не обнаружил там никакого дерева. В то же время он был убежден, что в прошлый раз оно ему не померещилось.

Скорее всего, дерево можно увидеть далеко не с любой позиции. Как в случае с ковчегом у стен «Эвереста», который становился видимым лишь под определенным углом. Здесь, вероятно, то же самое: надо встать на определенное место и выбрать строго определенный угол зрения, прежде чем дерево проявится в синеве.

Перебрасывая ружье из одной руки в другую, он карабкался и карабкался по тропе. Достиг ворот, предполагая вновь встретить старика в рубище, но у ворот никого не оказалось. Надо думать, старый астронавт странствует где-нибудь по горам, беседуя со своими возлюбленными деревьями и камнями.

Коркоран протиснулся через завалы, углубился в развалины и повторил маршрут, по какому следовал вместе с Дэвидом. Дерева по-прежнему не было. Преодолевая руины, он судорожно лез вверх, к самому гребню, – и наконец-то в небе наметилась туманная дрожь. Еще шаг – и вот оно, дерево, немыслимое исполинское дерево, взмывающее в зенит. Еще один шаг – дерево стало совершенно отчетливым, а вместе с ним и винтовая лестница, закрученная вокруг ствола.

Всхлипывая от напряжения, он преодолел последний подъем бегом. Не исчезай, заклинал он дерево. Пожалуйста, стой где стоишь, не исчезай…

Оно не исчезло, напротив, с каждым шагом приобретало все большую реальность. Совершенно задохнувшись от бега в гору, он рухнул у подножия ствола и, протянув руку, коснулся коры ладонью. Кора была грубая, шероховатая, как у всякого нормального дерева, и само дерево вблизи было нормальным, не считая колоссального обхвата и несусветной высоты. А винтовая лестница была сделана из прочного металла и к тому же имела перила с внешней стороны.

Поднявшись, он шагнул к лестнице, но передумал и снова сел. Нет-нет, не торопись, сказал он себе, сперва восстанови дыхание и вообще подготовься. Положил ружье на землю, снял с плеч рюкзак. Проверил его содержимое – еда, фляга с водой, теплая куртка, одеяло, а еще веревка на случай, если восхождение затянется и придется привязать себя к лестнице на ночевку. Перепаковав рюкзак, он прислонился к стволу спиной. Не спеши, внушал он себе, не спеши, подготовься… Внизу лежали руины, а дальше виднелась долина, куда они с Дэвидом спускались, когда ходили в деревню бездельников.

Прошло четверть часа, и Коркоран все-таки взбросил рюкзак на спину, взял ружье и начал восхождение по лестнице. Подниматься оказалось совсем нетрудно: ступеньки располагались с удобными интервалами, перила были крепкие и надежные, дающие опору и ощущение безопасности.

Вниз он не глядел до той самой минуты, когда пришлось остановиться на отдых. Тогда он рискнул осмотреться и ахнул от удивления: как же высоко он, оказывается, забрался! Увидеть руины у подножия дерева можно было, только если просунуть голову меж стоек перил. С высоты руины выглядели невзрачной кучкой серых камешков, а стена вокруг города представала тонкой ломаной линией. За пределами руин лежала зеленая морщинистая мешанина холмов и нагорий – сплошная, без разрывов, если не считать редких проблесков рек и речек. Задрав голову вверх, он не видел конца пути – ствол тянулся прямо в небо, пока не пропадал в голубизне.

Коркоран полез выше. Во время следующей передышки, к еще большему своему удивлению, он выяснил, что руин не видно совсем. Окрестные холмы словно сгладились, потеряв всякие признаки склонов и обрывов. Древесный ствол стал, пожалуй, немного тоньше, хотя по-прежнему превышал в обхвате любое самое крупное дерево, известное на Земле.

Глаз свидетельствовал, что он находится на высоте не менее трех миль. Но это же невозможно – ни один атлет не одолеет такого подъема всего с двумя остановками! И не было заметно ни падения температуры, ни изменения плотности воздуха. Что – как, впрочем, и размеры дерева – не укладывалось в известные ему законы природы.

Может, стоит прекратить восхождение? Что он, в сущности, хочет доказать и что надеется найти? Однако именно связанные с деревом необъяснимые эффекты решили дело. Надо продолжать. Где-то там, наверху, кроется ответ на загадку. И вообще, если уж зашел так далеко, то поворачивать никак нельзя: потом до конца дней своих будешь терзаться вопросом, не упустил ли, отказавшись от начатого, единственный в жизни шанс.

Когда Коркоран прекратил спорить с собой и возобновил подъем, до заката оставалось не больше часа. Землю внизу, за исключением одного самого высокого гребня, уже накрыла мгла. Чуть позже он сообразил, что забыл ружье на ступеньке последнего привала. Но возвращаться за ним не стал, да в ружье и не было необходимости. Говоря по правде, без ружья стало гораздо легче. И он поднимался, пока солнце не село и вокруг не сгустились сумерки – не привычные голубые, а почему-то серые. Еще несколько минут, и надо останавливаться на ночлег, привязаться к лестнице веревкой, перекусить и постараться заснуть. Хотя было заведомо ясно, что заснуть как следует вряд ли удастся.

Взбираясь вверх и вверх, он настойчиво и безуспешно пытался разгадать загадку дерева, лестницы и таинственных сил, избавляющих восходителя от естественной усталости и поддерживающих атмосферное давление вокруг него неизменным. Холодная логика твердила, что ничего подобного – ни дерева, ни вьющейся вокруг него многомильной лестницы, ведущей неизвестно куда, – просто не может быть. Но дерево – было и лестница – была, хотя, кроме Коркорана, их никто не видел. Странные все-таки метаморфозы приключились с его зрением после аварии, когда ему следовало бы сто раз погибнуть. Дэвид не увидел дерева в упор, и старик при всей своей любви к деревьям не упомянул о нем. А уж не приходится сомневаться, что откройся это деревце хоть кому-нибудь, его существование стало бы притчей во языцех, о нем судачили бы все кому не лень, его рекламировали бы в туристских проспектах по всему миру…

Погруженный в размышления, Коркоран на миг ослабил внимание, споткнулся об очередную ступеньку и поскользнулся. Падая, в отчаянии вытянул руку, попытался ухватиться за спасительные перила, и…

Что-то мелькнуло в его сознании, как вспышка молнии. В глазах потемнело. Потом темная завеса приподнялась, но перила исчезли. Он сделал попытку зацепиться если не за перила, то за ступеньку, лишь бы не рухнуть вниз с сумасшедшей высоты. Ступенек не было. Лестницы не было. Он лежал на плоской поверхности.