Тайный сыск царя Гороха - Андрей Олегович Белянин

так и есть – внутри лежали слипшиеся волоски, обрезок ногтя и… жёлтая горошинка! Я вытряхнул всё на пол, а две половинки фигурки сунул в карман как вещественное доказательство.

– Ой… худо мне… – За моей спиной царь Горох мешком обвис на стрелецких руках. Пришлось подойти поближе, пощупать пульс, похлопать по щекам и, только убедившись, что самодержец бесповоротно жив, скомандовать ребятам:

– Тащите его в опочивальню. Будет просить рюмку водки – дайте. Я подойду минут через десять, как только закончу осмотр.

По совести говоря, мне просто нужно было немного побыть одному, успокоить подразвинтившиеся нервы. Конечно, там, в кабаке, меня солидно «подлечили», но алкоголь лишь притупляет остроту назревшей проблемы. Да и то временно… Прошло всего несколько часов, а я вновь прокручиваю события вчерашнего и сегодняшнего дня. Нет, что бы ни было, но пускать на самотёк всё это дело нельзя. Надо немедленно посадить Ягу и Митяя за стол переговоров и окончательно определиться – работают они в моей команде или нет. Если да, то я готов принести извинения за возможную грубость и резкость. Если нет, то скатертью дорожка! Отделение меняет адрес, переезжая на царский двор, и мы с Еремеевым продолжаем нелёгкую милицейскую службу. Так-то вот…

– Батюшка сыскной воевода!

– Слушаю, – обернулся я. В дверях комнатки госпожи Мумумбы стоял молоденький стрелец, один из тех, что уводили царя.

– Да я тока доложить хотел, чтоб вы беспокоиться не изволили. Государь на перинке мягкой отдыхают, наливку с изюмом кушают. Вас зовут настоятельно…

– Иду, уже иду. – Я выбрал какую-то оранжевую тряпку поскромнее и расстелил на полу. – Давай-ка, молодец, соберём сюда всех этих куколок. Думаю, такие игрушки лучше всего будут смотреться в отдельном музее МВД Лукошкина.

– А гдей-то такое? – простодушно захлопал глазами парнишка.

– В будущем, – глубокомысленно закрутил я, стягивая в узел всё, что казалось мне чрезмерно подозрительным. Дверь на замок запирать не стал – всё равно принцесса сразу найдёт следы визита незваных гостей. Ну и ладно, если что не устраивает – сама придёт ко мне за разъяснениями. Когда проходили по коридору, почти все комнатки были открыты и на нас, не скрываясь, пялились любопытные девичьи глазки. Многие ведь за всю свою жизнь так ни разу ещё и не видели живого русского милиционера. А воспитанная фройляйн Карпоффгаузен не замедлила выйти навстречу и сделать книксен. Я чуть кивнул, козыряя на ходу, она разулыбалась, и по коридорчику пролетел еле уловимый вздох женской зависти. Понятное дело, что я для них никогда не буду столь же популярным, как царь Горох. Но даже как экзотика, даже на один раз, всё равно такое внимание было лестным и приятным…

У входа в государеву опочивальню стоял боярин Кашкин с сыновьями и дьяком Филькой. Завидев меня, гражданин Груздев кинулся с расспросами: что да как? От него я просто отмахнулся, а вот боярину сказал пару слов на ухо. Кашкин – человек опытный, ко мне всегда относившийся с пониманием, – выслушал молча, так же молча кивнул и молча пожал мне руку. Потом поклонился, давая пройти к царю.

– Что ж ты молчишь, растудрить твою в милицию?! Всё ли ладно вышло? То ли сделал, что я тебе указывал? Сказал ли государю, кто за него душой более всех радел? Да будешь ты отвечать, идол бестолковый?! – надрывался дьяк, пока кто-то не дал ему подзатыльник. У Филимона Митрофановича сразу появился новый объект для претензий, и мне удалось проскользнуть.

Царь вальяжно развалился на широкой кровати под балдахином. Ноги в тёплых носках закинул на подушку, под боком миска с чёрным изюмом, а на полу подносик с пузатеньким штофом и чарками. Глаза у государя были уже слегка соловенькие, но… разумные. Если на деле имело место хоть какое-то воздействие в стиле вуду, то теперь от него не осталось и следа. Передо мной возлежал самый настоящий, прежний царь Горох.

– Пить будешь?

– Буду.

– А кто у нас на службе?

– Да ну вас к чёрту!

– Подставляй, – добродушно ухмыльнулся государь и собственноручно набулькал мне тёплой вишнёвой наливки. – Твоё здоровье, участковый!

* * *

Я засиделся у царя до вечера. Пока рассказал, что да как в отделении, пока сетовал на Ягу и Митьку, пока объяснял причины тупикового состояния следствия. Он очень внимательно меня слушал, даже опытного опера из себя не строил. Когда надо, Горох проявляет поистине редкий дар социолога-психоаналитика. Как он умеет слуша-а-ть…

– С советами приставать не стану, учёного учить – только портить. Помочь – помогу, но тайно. Про то, что в тереме царском покража случилась, повторяю, иноземцам знать не надобно.

– Мм… вообще-то весь город в курсе, – виновато заметил я, тут же пояснив, на какие вынужденные меры пришлось пойти ради направления народной энергии в нужное русло.

– Город? Ну бог с ним, с городом, – нехотя отмахнулся государь. – Лукошкинцы – свойские люди, глядишь, и не выдадут. Ты вон поощрение матерьяльное пообещал, так я в долю войду. Но доля моя царская! Отделение милицейское хоть сегодня на мой двор переводи. Крымскую башню займёшь, там пусто сейчас. Провиант, одёжку, снаряд всякий, по делу полагающийся, бери без спросу. Я тут своих предупрежу, препятствий чинить не станут. Изо всех дел для меня только одно важное – девиц зачарованных в чувство привести. Этим и заниматься прошу наипервейше! Не приказываю, а прошу… Ибо только мне за них ответ держать. Хоть всю милицию под топор отправь, а от спроса не избавишься и невест не воскресишь… Понял ли?

– Так точно, ваше величество. Будем копать дальше.

– Ну а коли так, чего ж ты ещё тут сидишь? Иди давай, служи. – Горох приобнял меня за плечи, похлопал по спине и пояснил: – Мы небось уже часа три болтаем. Оно приятно – с умным человеком поговорить, но ить у меня и без твоей особы государственных забот хватает.

– Иду. – Я забрал с подоконника фуражку и повернулся к дверям: – Простите, можно ещё один вопросик? Вы жениться не передумали?

– Вот она где у меня, женитьба эта! – Царь выразительно подпёр ладонью кадык. – А куда денешься?! Женюсь я, будь оно неладно…

– На Тамтамбе Мумумбе?

– Иди… иди, участковый! – сердечно посоветовал царь.

– Да или нет? – продолжал домогаться я. – И почему?

– Нет! – жёстко отрубил Горох. – Не в моём вкусе. Удовлетворён?

– Больше вопросов не имею. – Я козырнул на прощание и вышел вон. Получается, что он просто ничего не