Ты для меня? - Людмила Сладкова

Не говоря более ни слова, Герман развернулся и уверенно зашагал в сторону своего автомобиля. Спириной же не оставалось ничего, кроме как схватить чемодан, и проследовать за ним.

* * *

Противный звук протяжных автомобильных гудков, вырвал ее из глубокой задумчивости. Куда деваться? Знаменитые московские пробки. Во всей красе. Леру все еще бил озноб. Казалось, холод продирал до самых костей. Она поежилась, обхватив себя руками. День, что называется, не задался.

Тяжело вздохнув, украдкой посмотрела на Давыдова. Все тот же точеный профиль. Все, то же хмурое выражение лица. Но, уже не подросток. Не мальчишка. Девушка поспешила отвести взгляд, опасаясь быть замеченной. Напрасно. Мужчина вовсе не реагировал на нее. А может, попросту игнорировал. Так или иначе, он больше и словом с ней не обмолвился, после короткого приветствия в аэропорту. В груди гремучей змеей шевельнулась обида. Они не вделись почти десять лет. Десять! А ему было так сложно с ней поговорить? Спросить банальное — как долетела?

Не то, чтобы она нуждалась сейчас в милой дружеской беседе. Нет. Просто в этой давящей тишине, прерываемой лишь сигналами раздраженных водителей, чувствовала себя крайне не комфортно. Герман же, наоборот. Уверенно развалился на водительском кресле, и бесцельно барабанил пальцами по рулю.

— Что за духи? — Спросил вдруг хрипло, продолжая смотреть строго перед собой. Неожиданный вопрос заставил вздрогнуть. Напрячься всем телом.

— Д…Духи?

Удивляя саму себя, начала заикаться. На его фоне всегда выглядела никчемной маленькой дурочкой.

— Мои?

— Угу.

— Не знаю. Это подарок.

Давыдов посмотрел на девушку в упор, прожигая своим злобным взглядом.

— Выброси! Смердят хуже «Красной Москвы».

Ей стало трудно дышать. Подобная беспардонность, если ни наглость, сильно возмущала.

— Повторяю — это подарок! — Процедила сквозь стиснутые зубы. — Он мне дорог!

— Можешь дорожить, сколько влезет, — после нескольких секунд молчания, вынес свой вердикт мужчина, — Но, я «наслаждаться этим» не намерен.

Отвернувшись от Валерии, он до упора опустил все окна своего внедорожника. И, хоть погода давно уже наладилась, даже начало припекать солнце, девушка все равно покрылась крупными мурашками. Ее затрясло с удвоенной силой, но возражать не стала.

Лучше бы поехала на такси. Все легче…

— Зачем ты приехала? — Без особого энтузиазма поинтересовался Давыдов.

Он вновь не смотрел на нее, и это жутко раздражало. Будто со стеной разговаривал, а не с живым человеком.

— Некоторое время назад окончила институт. Теперь приехала для трудоустройства.

— В родном городе рабочие места закончились? — Спросил с легкой ухмылкой. Не скрывая своего пренебрежения.

— Нет. Просто…здесь больше возможностей.

— Что ты изучала? — Мужчина спешно достал из кармана брюк пачку сигарет, и с наслаждением закурил одну из них, выпуская дым в открытое окно.

— Делопроизводство и…

— Охр*неть! — Гневно сплюнул Герман. — Какая тебе разница, где перед начальником ноги раздвигать? Здесь или на родине?

От подобного заявления у Леры дар речи пропал. Молча, хлопала округлившимися от ужаса глазами. Нет. Девушка никогда не была обделена мужским вниманием. Но, в отношениях состояла лишь с одним. И гордилась этим, не смотря на расставание.

— Послушай…

— Забудь, — холодно осадил Давыдов. — Давай, пересаживайся назад.

— Зачем?

— Переоденешься в сухую одежду, пока в пробке стоим.

Валерия с недоверием покосилась туда, где покоился сейчас чемодан с ее вещами.

Все ли в порядке у него с головой?

— Что, прости? Переодеться? Прямо здесь? При тебе?

— А что тебя смущает?

— Странный вопрос, Герман. Меня смущаешь ты!

— Так или иначе, придется. Меня мать растерзает, если привезу тебя в таком виде.

— Не буду! — Лера, упрямо вздернув подбородок, скрестила руки на груди.

Реакция на непослушание не заставила себя ждать. Ни один мускул не дрогнул на его суровом лице. Только вот, внезапно, он оказался рядом. Настолько близко, что Спириной пришлось вжаться в спинку пассажирского кресла. Иначе, приклеилась бы к нему грудью.

— Что ж, — произнес на распев Герман, — постараюсь доходчиво объяснить. Понимаешь, Лера, даже если сейчас ты полностью разденешься, встанешь в мою любимую позу — на четвереньки, и начнешь призывно раскачивать задницей, мое тело все равно на тебя не отреагирует. Так что расслабься, хорошо?

Валерия молчала, тяжело дыша. Аромат его парфюма вперемешку с лосьоном щекотал ноздри. Дыхание опаляло кожу, заставляя сердце биться быстрее.

— Хорошо? — Повторил с нажимом.

Желая, чтобы ее оставили в покое, и, как можно скорее, еле заметно кивнула.

— Вперед, — он небрежно махнул рукой в сторону чемодана, и тут же отстранился.

— Ненавижу! — зашипела Спирина, и словно ужаленная в мягкое место, выпрыгнула из автомобиля.

— Ну…хоть в чем-то мы с тобой солидарны.

* * *

Их особняк оказался огромным. Двухэтажным. Совсем не таким она его помнила. От внутреннего убранства захватывало дух. Ничего лишнего, но со вкусом. Роскошно. Валерия так и застыла в дверях, не решаясь шагнуть на дорогущий паркет. Герман, как «истинный джентльмен», пропустил девушку вперед. Теперь же был вынужден дожидаться, когда она выйдет из образа статуи.

— Лерочка, милая! — Со второго этажа, навстречу им спускалась лучшая подруга ее матери, буквально озаряя все вокруг своей улыбкой. — Добро пожаловать!

Женщина крепко сжала ее в своих объятиях. Валерию в тот миг накрыло такой волной спокойствия и щемящей душу нежности, которой она уже давненько не ощущала. Трясущимися руками обняла ее в ответ.

— Маргарита Алексеевна…

— Дай взглянуть на тебя, — Давыдова отстранилась. — Как же ты выросла! Какой красавицей стала!

— Спасибо, — Лера благодарно улыбнулась.

— Как долетела? — Весело прощебетала гостеприимная хозяйка. — Отцу уже звонила?

— Еще нет. Не успела.

— Ну, что же, располагайся. И чувствуй себя, как дома! — Все так же улыбаясь, Маргарита сжала ее ладони в своих. Не оборачиваясь, продолжила: — Сынок, отнеси вещи нашей красавицы наверх. Помоги освоиться.

Валерия затылком прочувствовала его испепеляющий взгляд. Даже мурашки по коже побежали.

— Нет, нет. Я сама справлюсь.

— Куда нести? — Обратился Давыдов к матери, полностью игнорируя ее присутствие.