А небо точно голубое? - Стрелка

потому что солнечный свет рассеивается в атмосфере, а световые лучи голубого цвета одни из самых…

— Чем докажешь?

— Что докажу?

— Что небо голубое. Чем ты это докажешь?

Маша немного подумала, а после, вытащив принесённый в сестринскую комнату глобус, поднесла макет к распахнутому окну.

— Глобус голубой, и небо тоже.

— Может, глобус тоже оранжевый? Просто ты привыкла считать иначе. Для меня он сейчас, как апельсин. Рыжий.

Больше спорить с Кирой Маша не осмелилась. Она очень тоскливо посмотрела на младшую, а после оставила темноволосую девчушку в одиночестве. Лишь теперь Кира смогла вздохнуть с облегчением: ну как они не понимали, что есть мир, где Маргарита всё ещё жива? Впрочем, возможно, их непонимание к лучшему. В отличие от них, Кира была убеждена!

Она легла спать с мыслями о далёком мире, где прямо сейчас, стоя на распахнутых цветах ромашки, её дожидалась мама. Рядом с ней красовалась пушистая рыжая лисица, беспокойно вздёрнувшая голову; вскоре хищница исчезла из поля зрения.

Судя по всему, мама была счастлива. Маргарита тянула к дочери руки, укутанные тончайшим шёлком: сверкающая ткань удивительно слаженно гармонировала с лепестками огромной ромашки, на которой разместились мать и дочь. Вся одежда Марго вторила этому нежному цветку. Лишь безжизненные птичьи крылья за спиной казались каким-то грубым исключением.

Кира со слезами любовалась Маргаритой, но не осмеливалась подойти, боясь, что мама тут же ускользнёт из её рук. Но Марго не исчезала. Она продолжала подзывать дочь к себе, а вокруг неё нарезали круги беспокойные мотыльки.

— Иди ко мне, Кира. Всё хорошо, ты просто упала с лепестков на листья и повредила голову. Пойдём же, нужно залечить её.

Голос матери был точно таким, каким девочка его запомнила. Она шагнула навстречу Маргарите и с удивлением заметила, как тьма сновидения отступила, и вся она теперь оказалась в окружении причудливого мира, заключившего её в свои крепкие объятия вместе с мамой.

— Поймала, — широко улыбнулась Марго. Она задорно коснулась пальцем носа дочери, как делала это прежде. До своей… нет, она не умерла, она жива! — Какая ты всё-таки у меня непоседа.

— Мам, — дрожащим голосом повторила Кира, вглядываясь в каждую морщинку на её румяном лице. Девочка наблюдала за вздымавшейся грудной клеткой Марго, боясь, что мимолётное дыхание вот-вот затихнет. — Мам, я… я так рада тебя видеть…

— Светлячок, ты чего? — Маргарита неловко усмехнулась, но Киру это не остановило:

— Я т-тебя люблю, мам. Очень люблю. Т-ты знаешь?..

— И я тебя очень люблю. Но надо спешить, Стрёкот нас ждёт.

Марго потянула Киру за руку, и вместе они переместились с пышной сердцевины цветка к белоснежному лепестку. Девочка позволила матери себя вести.

— Приготовься!

Маргарита сорвалась вниз, а Кира понеслась следом за ней.

Сердце бешено колотилось не от ощущения свободного падения — хотя и то было для Киры новым и необычным! — а от осознания, что мама летела рядом с ней. Вокруг перемешались мазки нежно-рыжих, изумрудных и белёсых красок; девочкка мало что могла разглядеть вокруг себя, но чётко выделяла из общей массы стебли цветущих растений, устремлявшихся прямиком к оранжевому небу.

Оранжевому? Кира пересилила себя и перевернулась в воздухе, подняв голову: действительно оранжевое. Не голубое. Когда Кира подумала об этом, в бескрайнем полотне замельтешили синеватые трещины, но стоило Марго нащупать её руку, как пространство над головой вновь стало однородным. Хорошенько подумать над этим девочка не успела, ведь в этот самый момент они с мамой упали на что-то мягкое.

— Милая, ты чего сегодня? Я же говорила быть внимательнее.

Вцепившаяся в пурпурную «траву» Кира приподнялась и с удивлением обнаружила, что они с Маргаритой лавировали между гигантских цветов на пушистой стрекозе. Четыре тонких стеклянных крыла часто-часто вибрировали, и потоки ветра от них доходили даже до невольных «наездников», очутившихся верхом на насекомом.

Девочка ахнула от восхищения и провела рукой по яркой шубке стрекозы. Насекомое задорно лавировало между огромными цветами под управлением сосредоточенной Маргариты: женщина удерживала стрекозу с помощью хрустальных поводьев. Кира жадно ловила каждое движение матери, но вскоре переключилась на сказочную местность вокруг.

Точно так, как она представляла. Оранжевое небо, бесконечный сад; мир, которому во все стороны не было предела, ведь земля сменилась на цветастую пустоту. Когда стрекоза взмыла над бутонами и венчиками, Кира сумела разглядеть и других непривычно огромных насекомых, некоторые из которых с любопытством пролетали прямо над Кирой и Марго.

Однако помимо безобидных насекомых здесь были и другие обитатели, которых Кира заметила далеко не с первого раза.

— Мам, это что, драконы?..

В оранжевом небе плыли облака. Вернее, белоснежные драконы блаженно купались в бескрайнем море, рыча и переплетаясь витиеватыми крыльями. Маргарита отвлеклась от управления стрекозой и обернулась на дочь:

— Да… мы же их всегда видим, что тебя так удивляет сегодня?

— Просто особенно красиво. Драконы-облака в оранжевом небе.

— Что такое «облака»? Ты дала одному из них имя?

«Она не знает, как выглядят облака, — напомнила себе Кира, — их здесь нет. Только драконы. Я же сама так решила».

Немного поколебавшись, девочка выдавила:

— Ну… это кусочки сахарной ваты, парящие в небе! Я недавно для рассказа придумала.

— Какая ты у меня всё-таки фантазёрка.

На этом разговор вновь был прерван, поскольку стрекоза начала стремительно набирать высоту. Кира покрепче вцепилась в пурпурную шёрстку и взглянула вниз: прямо по воздуху между цветущим садом протекала кристально-чистая река. Судя по цвету, это была чайная. Кофейная пролегала чуть поодаль от неё, а после они вместе сливались в озеро какао.

Прямо над рекой кружились, трепеща цветными обёртками, шоколадные конфеты. Кира умудрилась набрать целую охапку прямо налету, и Марго с удовлетворением кивнула дочери:

— С чем сегодня? С чаем или с кофе?

— Давай какао.

— А давай!

Маргарита резко дёрнула хрустальными поводьями в сторону, и стрекоза со странным визгом, напоминавшим перезвон десятка колокольчиков, рванула вперёд. Марго обернулась на Киру и с удовольствием застала счастливо смеющееся личико дочери, а после и сама залилась счастливым хохотом. Девочка наслаждалась происходящим и всё никак не могла поверить, что всё это придумала она сама…

«А что, если происходящее — мой сон?» — разволновалась Кира, в панике оглянувшись по сторонам: когда сомнения покачнули её уверенность, тёмные трещины вновь легли на небо и сказочные цветы. Девочка испугалась, что вот-вот могла исчезнуть и Маргарита, а потому поспешила лишний раз убедить саму себя: «Нет, всё по-настоящему. Так и должно быть. То, что прежде — страшный кошмар, а теперь я наконец проснулась!»

В то же мгновение трещины затянулись.

Они приземлились на берегу, выстеленном из выстроившихся в ряд лепестков. Озеро