Посредник Дьявола - Марина Рублевская

магазина и не могла найти нужный. Оказаться в неудобном положении, когда на кассе товар стоит половину стипендии, совсем не хотелось, и она уже собралась вернуть на место пачку хорошего картона, процедив прежде под нос:

— Ну и сколько он стоит?!

— Триста.

Рядом показался парень с красными волосами и десятком серёжек в одном в ухе — студент архитекторской группы по фамилии Мурашко, который собирался взять такой же картон.

— О, пойдёт! — сказала Аня. — Привет!

Парень оглядел одногруппницу с ног до головы.

— Хай! Я тебя сразу и не узнал в этом пальто: фильдеперсовая такая стала. Готова к зачёту у Жуковой?

— Так себе… — Аня пожала плечами: с одной стороны, она каждый день настраивалась на грядущую экзекуцию, с другой же, Жукова своим присутствием обнуляла знания и вгоняла состояние фрустрации.

— Аналогично. Ведьма меня ненавидит и не скрывает этого.

На это Ане было нечего возразить: их преподаватель по архитектурному проектированию отличалась чрезмерной строгостью и относительной справедливостью. Она требовала много и давала много, но терпеть не могла недисциплинированность в поведении ли в одежде. Ане от неё досталось за невыключенный телефон, а Мурашко — за внешний вид, потому за ними двумя Жукова следила особенно пристально.

— Ну… — Аня попыталась выдавить из себя утешение, — Как-нибудь сдадим, не в первый раз.

— Я готов душу в залог отдать, чтоб самодуру больше не видеть! — Мурашко театрально положил руку на сердце. — Слушай, у меня затык один по курсовой случился. Может, подскажешь чего?

— Да, конечно.

Он сбросил с плеча рюкзак и начал рыться в поисках тетради. Аня словила на себе косой взгляд продавца и остановила парня:

— Давай сперва расплатимся.

Гена стоял у другого конца стеллажа и делал вид, что внимательно разглядывает наборы угольных карандашей, хотя такого амбала невозможно уличить в любви к графике. Аня мельком взглянула на него и на Мурашко, но парню-неформалу было совершенно безразлично присутствие телохранителя рядом, пускай о бурно расцветшей личной жизни соседки по парте и любили посудачить в группе.

Пройдя через кассу, они свернули в маленькую кофейню, где за крошечным столиком за полчаса обсудили учёбу. Гена же сидел рядом и потягивал американо, не выпуская свою цель из поля зрения.

Мурашко подсказал Ане, как быстро подзаработать — собрать по дому остатки материалов (холсты, краски — чего не жалко) и слепить интерьерную картину, а после он даст контакт, куда руботу можно сбыть за пару тысяч. Этим и пришлось заняться субботним вечером, вместо похода в бар с лучшими подругами — Катей и Викой, которым уделялось и без того мало внимания в последнее время.

Аня вытащила на свет посредственную работу на отличном льняном холсте и попыталась перекрыть её загустевшей грунтовкой. Она долго и безуспешно растягивала слои плоской кистью: из старого флейца полезла щетина, а горбы держались крепко. Впрочем, пришлось оставить как есть.

— Хм, что-то быстрое и объёмное…

Аня устроила холст у стены на газету, опустилась на колени напротив. Основа уже испорчена, теперь необходимо маскировать огрехи, вызванные жадностью, то есть чрезмерной экономностью. Николаева вспомнила о своём летнем приключении: блуждание по ночному лесу, освещённому серебряной луной, когда монстр из старых сказок дышал в затылок и следил налитым кровью единственным глазом.

Негодный грунт можно не жалеть — Аня взяла мастихин, зачерпнула побольше и ляпнула у верхнего края холста жирную акриловую каплю, которая начала медленно стекать вниз, превращаясь в выпуклую полоску. Рядом ещё одну потолще.

— Сработает как текстурирующая паста? — спросила Аня у стены своей комнаты, глядя на медленно растягивающуюся густую жидкость. — Какая же халтура…

Наделав у верхнего края ряд таких капель, Николаева оставила основу схватываться и понесла кисти в ванную, где ополоснула их и бросила в банке с тёплой водой. После же вернулась в комнату и проверила, высох ли макет, что собирался на низком столике, выдвинутом на середину. Места склейки были чуть влажными, что огорчало: ужасно хотелось поскорее убрать его подальше, ведь в небольшом помещении стало совсем тесно — от двери к окну приходилось пробираться боком.

Она вернулась к работе, взяла блокнот и села на пол, дабы набросать эскизы. На подоконнике завибрировал телефон. Аня попыталась встать одним рывком, но потеряла равновесие и повалилась на колени, она разогнулась и стукнулась головой о столик с макетом. Сдав назад, наконец удалось подняться на ноги и добраться до телефона.

По видеосвязи звонил Святослав. Аня сдула волосы с лица, поправила на плече растянутую майку, скрывая шлейку белья, бросила быстрый взгляд на себя в маленькое зеркальце. Сердце часто застучало, отдаваясь жгучими вибрациями в животе, такое с ней случалось при каждом его звонке, сообщении или мимолетном воспоминании. Аня облизала губы, засунула в ухо наушник и приняла вызов.

— Привет, — сказал Свят.

Он снова был за рулём.

— Привет, — отвечала Аня, ощущая, как слабеет голос.

— Чем занимаешься?

Мужчина не смотрел в экран, отдавая себя дороге. Лицо его освещалось холодным светом фонарей, но глубокие тени скрывали глаза, пряча от Ани настроение мужчины.

— Холст загрунтовала.

— Мм, собираешься рисовать?

— Да. Хочу сделать интерьерную картину на продажу. Пару тысяч выручить можно.

Аня раскрыла свои планы и тут же прикусила язык: «Не надо было этого говорить!»

— Мне продай, — по-прежнему глядя вдаль, предложил он.

— Нет, ты что… Так некрасиво. Просто интерьерная поделка для невзыскательной публики, там ничего особенного не будет.

— Покажешь результат?

— Разумеется. М-м-м… Как твой день?

— То одно, то другое. Как обычно, — отмахнулся он, и наконец посмотрел на неё. — Завтра всё в силе?

— Конечно!

Она попыталась изобразить выражение сдержанного согласия, ликование вылезло через глупую улыбку. Было бы слишком обидно, если бы Аня всю неделю зря сидела ночами над домашними заданиями, чтобы освободить выходные, и извела напрасно две упаковки восковых полосок и три километра нервных клеток на свои несчастные белые ноги, добиваясь идеальной гладкости.

— Хочу тебя предупредить мы заедем на мероприятие.

— Какое?

— Ничего особенного, закрытая вечеринка в одном заведении.

— Оу… — К просьбе подобного рода