Брат для волчонка - Кристиан Бэд

Юрист думал, что связь неустойчива. Его писклявые крики напоминали зудение ночных насекомых.

– Да, – выдавил Рэм. – Слышу.

– Гостиница «Ночная чайка» вам подойдёт? Это далеко?

«Чаечка», так называли в городе это пафосное здание, была на другом берегу реки. Но Рэм соврал, чтобы отвязаться:

– Я совсем рядом.

– Пожалуйста, свяжитесь со мной, когда будете на месте. Я очень обеспокоен.

– Да, да. Я уже здесь, – буркнул Рэм, и они с Ули вышли на набережную.

Искомая гостиница свисала с противоположного берега. Очень дорогая. И действительно похожая на чайку, парящую над водой.

Её крылья светились. Там, на открытых террасах, танцевали и пили богатые бездельники.

– Пошли, хлебанём, а? – просипел Ули. – Я уже задолбался за тобой ходить.

– Так не ходи, – огрызнулся Рэм. И добавил. – Нет, это я не вам.

И уставился на «Чаечку».

С левого крыла стартовал прогулочный катер и понёсся вдоль реки. Порыв ветра донёс хохот и первые аккорды популярного трипа.

«Милая, я ненавижу тебя!» – заорал Коко Фишер, бритый и толстый, но дико популярный певец.

– Я надеюсь, что вы понимаете всю тяжесть свалившейся на вас ответственности? – зудел в ухе голос юриста. – Вам нужно постараться выспаться…

– Да вы же слышите – паратромп летит! – буркнул Рэм. – Пять минут – и я в номере. Пожалуйста, успокойтесь. Всё будет в порядке.

И подумал: «Вот – идиот. Это он должен меня успокаивать, а не я его».

Юрист отключился, и Рэм подавил желание сорвать комм с руки и зашвырнуть в воду.

– Пойдёшь в гостиницу? – спросил Ули.

Рэм глянул на него косо и не ответил.

Ули чуял поживу. Рэму и вправду было совсем некуда пойти. Не в гостиницу же? А отец Ули крышевал все городские притоны.

– Не пойду, – бросил он безразлично, словно ему было куда идти.

– Ты бы слил свои эрго на личный счёт с банковского. Юрист может их заблокировать до оглашения наследства, – сказал Ули.

Рэм фыркнул, но не смог не признать – прыщавый говорил дело.

Он щёлкнул по комму и забрал на личный счёт все эрго с карты отца, к которой у него был доступ. Всё остальное, к сожалению, принадлежало семье, и Рэм не мог его перевести со счёта на счёт без разрешения отца.

Опять зазвонил юрист.

– Я в гостинице, – соврал ему Рэм. – Всё. До завтра! Я ложусь спать! – И отключился.

Он надеялся, что юрист отвяжется теперь хотя бы до утра.

До утра надо было что-то решить.

Вступить в наследство? Стать, как мечтал отец, паинькой и опорой семейному бизнесу?

Рэм закрыл глаза и снова увидел столб белого света. И смертоносные туши спецоновских шлюпок.

Нет, спать он сегодня не сможет.

Какая тварь донесла? Кто убил всю его семью? Кто-то из соседей? Кто?

Снова раздался свист пролетающего над рекой туристического катера, и Рэм посмотрел на реку.

Он решил, что голова закружилась.

Потому что гостиница вздрогнула, покачала сияющими крыльями, и… чайкой полетела в воду.

Взрыв раздался долей секунды позже. Он был похож на хлопок, но от него содрогнулась вся набережная.

Рэм зажал уши. Присел...

Но второго хлопка не последовало.

– Тлять, – прошептал Ули, сидящий рядом на корточках. – Ты глянь! Абздец «Чаечке»! Отлеталась!

Рэм выпрямился. В том месте, где над рекой нависала гостиница, было глубоко. И на поверхности плавали только обломки и какие-то пятна. Наверное, на террасах стояли светильники автономного питания, и свет продолжал идти через воду.

Слюна стала горькой, и Рэм сплюнул себе под ноги.

Он сказал юристу, что уже внутри и сейчас ляжет спать. Он сказал это юристу. И теперь нет никакой гостиницы.

Пока Рэм тихо матерился, пытаясь справиться с эмоциями, Ули стоял, перегнувшись через перила набережной, и плевал в воду.

– Хорошо к тебе прицепились, – посочувствовал он, когда Рэм перестал смотреть, как полицейские катера, что летали над пятном на реке, подбирают немногих всплывших.

Вода осенью ледяная. И ночь будет холодной. Рэма уже пробирало через лёгкую куртку.

– Это юрист, хэдова тварь, – выдавил Рэм. – Сначала на отца настучал, а потом узнал, что я жив, и решил не затягивать.

– Таггеров, думаешь, нанял?

Контрабандистов-таггеров на Мах-ми было в последние годы – как неудов в социальной карте подростка. Уже и не знаешь, куда лепить.

Рэм неопределённо мотнул башкой. Да, проще всего было заплатить таггерам. С местными бандами связываться опасней, у тех – свои интересы. Вдруг потребуют поделиться «наследством»?

А таггеры – прилетели и улетели. Им всё равно, кто будет забирать контрабандный йилан. Лишь бы кто-то забрал и заплатил за доставку.

– Пошли, что ли? У нас заночуешь? – предложил Ули. – В трущобах пеленг вообще не возьмет, даже полицейский. В бараке поспишь. Тебя, поди, полисы уже ищут?

– А зачем? – дёрнул плечами Рэм. - Как они свяжут «это» со мной? – Он кивнул на пятно от гостиницы. – Они не знают, что меня туда ночевать посылали.

– Юрист риэл мог для верности оплатить тебе номер. Электронная запись могла остаться в базе.

– И что? Нельзя, что ли, переночевать?

Ули пожал плечами.

Ему было хорошо. Какой бы тварью ни был его отец, зато он был. А у Рэма вдруг не осталось совсем никого. Ни одного надоедливого паршивого родственника. Даже дуры-сестры.

Он сглотнул и снова уставился на воду.

– А дальняя родня у тебя есть? – спросил Ули, словно бы прочитав его мысли.

– Есть. На Прате и на Ольхоне.

– На Ольхоне? – Ули изобразил думание, но вышло плохо. В школе он научился только иголки через щёку просовывать, потом его выперли. – А это где?

– Пояс Дождей.

– Они у тебя экзоты, что ли?

– А ты не знал?

– Не, ты вон какой здоровенный.

Рэм и в самом деле был крупным для своих лет, и уж на экзота не походил никак.

Но родня была. Стоило ли её подставлять, вот вопрос? Сейчас кинешься в родственные объятья, а завтра…

Рэма осенило вдруг: Он с рычанием вскинул руку и заблокировал коммуникатор.

Вот же ташип бесхвостый! Юрист не мог его запеленговать, закон о личных данных защищает несовершеннолетних, и даже полиция должна сначала получить одобрение на запрос. Но он мог позвонить и увидеть, что вызов идет!