По ту сторону грез - Анна Калина

Хотя, в этом подобии на квартиру все старое и ветхое. Водопровод гудит, как стадо слонов на водопое, лифт тарахтит так, что инстинкт самосохранения заставляет жильцов дома ходить по лестнице. Дверной звонок работает исключительно по собственному расписанию и свой график открывать нам с Зори не собирается.

— Не стоит Зори. Перехвачу что-то в кафе. Я и так опаздываю, — честно солгала я, намереваясь голодать до упора, а потом вернуться с работы и тихо улечься спать, игнорируя голодные спазмы в желудке.

На кухне что-то жалобно звякнуло, потом рухнуло, потом с топотом понеслось к выходу.

— Вам не понравился завтрак? — жалобно уточнил гоблин, выходя из кухни. — Я могу испечь торт к ужину! У меня как раз есть новый рецепт!

— Нет! — мой истеричный вопль распугал голубей, дремавших на подоконнике. Даже перекрыв свист воды в трубах.

Только не торт. Торт я точно не перенесу, он будет являться ко мне во снах, манить шоколадным боком и соблазнять изменить стройности и моде. И я опять проснусь на мокрой от слюней подушке и с наволочкой, зажатой в зубах. Нет, торт это слишком для моей нежной психики.

— Зори, я иду на работу и буду там до вечера, — с надеждой выдохнула я. — Так что, к обеду меня не жди.

Надежда была на то, что в этот раз гоблин сдастся и я смогу спокойно согнать все те калории, которые уже нарастали на мне после завтрака. Увы, надежда моя издохла в зародыше, пала героической смертью, сметенная беспощадной гоблинской заботой.

— Я заверну вам обед с собой, — все так же преданно глядя на меня, предложил Зори. — У меня почти все готово.

Я хотела было огрызнуться и напомнить кое- кому, что в моде нынче аристократическая бледность и утонченная худоба, а благодаря стараниям Зори, я скоро по форме буду напоминать снеговика. Но смолчала, глядя в жалобные гоблинские очи. Еще и ушки прижал, актер доморощенный. Я коротко кивнула и Зори с топотом умчался собирать мне «тормозок». Мда, с бледностью у меня как-то лучше выходит, она всегда при мне и в зной и в стужу, хоть сейчас в гроб укладывайся. С худобой дела обстоят хуже. Ранее я без проблем добивалась модных нынче объемов (точнее полного их отсутствия), в наличии были и впалые скулы и выпирающие ключицы, и острые локти. Силуэт мой все еще хранил стройность и гибкость, которую выгодно подчеркивали фасоны платьев с заниженной талией. Но на эту самую талию постоянно производились покушения в виде пирожков и булочек. Я еще легко впрыгивала в свои наряды, но если серьезно не поговорить с гоблином, скоро я смогу поместиться только в мешок от картошки.

Я с тоской еще раз глянула на себя в зеркало, подправила локон на виске, успокаивая себя тем, что съеденное утром не испортит мою выстраданную стройность. Ха! Кому я лгу?

Зогр копошился в моей сумке, а я красила губы. Зогр натирал в пятый раз мои туфли, а я приводила в порядок прическу. Да, волосы это, то единственное, с чем я не была готова расстаться даже ради моды. Пока все повально срезали косы и обзаводились ультрамодной стрижкой «боб», перекрашивались в иссиня черный или ослепительный блонд, я хранила верность своей естественной масти. Пускай, это был банальный «каштан» с рыжеватым отливом, но с моей бледной кожей и глазами цвета листвы смотрелся он просто очаровательно. А быть очаровательной, это всегда модно.

Итак шляпка. Что лучше, вычурный фасон или покатые поля и вуаль? Глянула на круги под глазами после ночи в сидячем вагоне. Покатые поля, вуаль… решено. Сегодня я девушка — загадка. Скроюсь от мира за черной сеткой, притворюсь, что все отлично.

— Удачного дня, мисс, — орал мне вслед Зори, высовываясь из окна квартиры.

Его низкорослая, тощая фигура с огромной головой смешно смотрелась в оконном проеме, словно насаженная на жердь тыква с ушами. Огромными, кожистыми, как у летучей мыши с мохнатыми кисточками на концах. Этот орган у Зогра, отличался особенно крупными размерами. И вот все это вместе с ушами бесстрашно стояло на подоконнике пятого этажа и самозабвенно глядело мне вслед, как преданный пес. Хотя, отчасти это так и есть. В нашем мире гоблинов считают чем-то средним между дикарями и животными. Наличие интеллекта у них подозревают, но признавать не спешат. Так и живут эти ушастые чудики на своих болотах, месят грязь, пугают жаб.

Я обернулась и послала Зоргу воздушный поцелуй. Ну и пускай, что смотрится это дико. Пускай меня считают странной. Зори единственный, кто точно ждет меня во всем этом безумном мире. Единственный, кому я по-настоящему нужна. Да и нет у меня никого, кроме этого ушастого недоразумения.

С этими развеселыми мыслями я ввинтилась в толпу, которая компактно утрамбовывалась в трамвай. Нас, ранних пташек, не торопясь повезли по улицам просыпающегося города. Со звоном и скрежетом, тщательно встряхивая на каждом пригорке и повороте. Бодрящая поездка, что сказать! Но я всегда отвлекаюсь от этой болтанки, любуясь пейзажем. Столица очень красива, особенно в ранние часы, когда город только просыпается. Улицы сонно — пустынные, дома с одиноко горящими окнами. Редкие прохожие, одинокий гул моторов на дорогах. Громадины небоскребов возвышающиеся над постройками жилых кварталов, словно горные вершины устремляющиеся в небо, где теряются в утреннем тумане. Солнце медленно выползало из-за горизонта, окрашивая небосвод в оранжево — алые оттенки, смешивая их с чернильной синевой неба.

И воздух! Терпкий пропитанный тонким цветочным ароматом, прохладный и свежий, обдувающий лицо. Я высовывалась в окно, наслаждаясь его касаниями. Весна разукрасила дворы и скверы кружевом цветущих деревьев, закутала в полупрозрачную дымку кружащихся в воздухе лепестков, расстелила мягкие ковры из зеленых трав на лужайках. Жизнь прекрасна кто бы, что не говорил! Даже если на работу приходится тащиться несколько часов, словно сардины в бочке.

Спустя два часа, две пересадки, одну отдавленную ногу и чужую подмышку под носом я уже выпрыгивала перед редакцией журнала «Сорока». Вот и настал тот удивительный, долгожданный и нервотрепательный день. Сегодня я из рядов внештатных писак перейду в шеренгу работников настоящего печатного издания. С удостоверением, ставкой и рабочим местом. Ура мне! Ура! Я почти вприпрыжку поскакала к парадному входу, по дороге вытаскивая из сумочки весь отпечатанный материал.

— У себя? — спросила я у пробегавшей по офису секретарши.

Молли растерянно кивнула и, вжав голову в плечи, юркнула в свою каморку с чашками. Странная она сегодня. Даже больше обычного. Я хмыкнула и решительно двинулась к приветливо распахнутой стеклянной двери в кабинет редактора. О да. Сейчас я как возвышусь, да как усядусь за стол у окошка! Вон он стоит одинокий, сразу видно — меня дожидается. Сейчас, мой хороший, я уже иду к тебе. Вот только загляну к руководству и сразу к тебе, лакированный ты мой.

Мистер Стивенсон, как всегда был не в духе, грыз сигару, листал свежую передовицу и был готов растерзать любого, кто тронет его в этот момент. Я судорожно сглотнула и поскребла ноготками об косяк, намекая, что я уже стою на пороге и мечтаю зайти в кабинет.

— Лэмон, — угрюмо констатировали мое появление. — Я ждал тебя завтра.