Род Верд - Алексей Губарев

- Я намедни на звёзды смотрел, за тебя любопытствовал и теперь в растерянности, - о как, что же Мастер насмотрел такого, что сам не понял, - вроде как испытание у тебя на днях будет, и чтобы пройти его, ты другим человеком должен стать. Остальное я не разобрал, там такого намешано, что и в имперской академии не поймут.

- Будет испытание, Мастер, как же без него. И измениться я должен буду, тоже верно, - поставил пустую пиалу на стол, - не могу всё рассказать, родовая тайна, не моя.

- Вот оно как, - учитель задумался, затем, решив что-то для себя, продолжил, - тут я тебе советом не смогу помочь, сам решай.

А потом был долгий разговор. Это был настоящий экзамен. Как отличить ромашку целебную от ромашки собачьей, как сделать хорошую тетиву из сыромятной кожи, на чём настаивать девясил, какие полезные свойства у хвоща. Несколько раз к нам подходила Ласка, разливала горячий чай, мы отдыхали, наслаждаясь напитком, а потом снова вопросы, ответы, уточнения. Солнце клонилось к закату, когда Мастер отпустил меня, сказав напоследок:

- Науку мою ты освоил, хоть и не полностью, но от болезней живота умереть не должен.

Попрощавшись, вышел на улицу. До казармы добрался быстро, там уже стоял здоровенный стол, на всю длину помещения, уставленный всякой снедью. Была и медовуха, немного, чтоб веселее было есть да крепче ночью спалось.

-О, вот и сам лютый боец пожаловал, - пошутил кто-то из воинов, а остальные загоготали.

- Здравия вам, ратный люд, - поклонился я в пояс в ответ на шум приветствий. Василь, сидящий во главе стола, как старший по званию, поманил меня рукой, усаживая на свободный по правую руку табурет. Пока усаживался, кто-то хлопал по плечу, кто-то шутя кулаком в бок двинул.

- Тихо, братцы, - это встал Егор. Все умолкли. - Сегодня у нас пополнение. Ещё один воин родился и вырос на земле нашей, - все снова заволновались, загомонили наперебой. Егор что-то ещё хотел сказать, но махнул рукой, осушил кружку медовухи, подмигнул мне и вступил в жаркий спор с братом, что, мол, вот, родит ещё земля родная сынов крепких, сильных да умелых.

Эх, хорошо-то как!

Дождь. Меня разбудил дождь, монотонно барабанящий по окну. Натянув на голову одеяло, я попытался избавиться от этой барабанной дроби, но длина одеяла предательски подвела, и к моим ногам пробрался холод. Придётся вставать. Стук, раздавшийся от двери, подтвердил мои мысли.

- Руслан, пора, - дядин голос окончательно прогнал остатки сна.

- Я сейчас, - крикнул в ответ. Быстро встал, ополоснул лицо в тазу у окна, сегодня без утренней разминки. Оделся, обулся, посмотрел на себя в зеркало. Из него на меня твёрдым взглядом смотрел крепко сбитый высокий парень. Подмигнув отражению, быстро спустился по лестнице в холл.

- Позавтракаем, когда вернёмся, - дядя ожидал меня у двери, нетерпеливо теребя ручку. Я согласно кивнул, накинул плащ, и мы вышли на улицу.

Мга! Лишь это слово приходило на ум в такую погоду. Капли дождя были некрупными, но зато стояли стеной, и казалось, будто они просто зависли, настолько воздух был пропитан влагой. И вот через это нам идти неизвестно куда? Я передернул плечами, бр-р! Родственник, словно не замечая дождя, зашагал широким шагом, и я двинулся следом.

Через полчаса мы, пройдя все известные дорожки и тропинки, многократно мной исследованные за годы проживания у дяди, углубились в хвойный лес. Здесь дождь стал значительно слабее, и появилась возможность поговорить.

- Руслан, думаю, ты знаешь, куда мы идём, - сказал дядя. Ещё бы я не знал, да мне братья многократно и в подробностях рассказали, куда в нашем роду водят всех мужчин по достижении совершеннолетия.

- Посвящение, - уверенно произнёс я, подныривая под очередную еловую ветвь.

- Верно. Главное, ничего не бойся, там всё просто. Подойдешь к Алтарю, возложишь на него ладонь, лёгкое покалывание пальцев, и всё, добро пожаловать во взрослую жизнь, - низко свисающая ветка, задетая родственником, всё-таки окатила меня потоками воды. Я встряхнулся, словно пёс, сбрасывая с себя холодные капли.

- Скорее всего получишь в дар боевое умение, зря, что ли, я тебя гонял все эти годы! Послужишь годик в егерях, опыта наберёшься, а там переведём в гвардию, глядишь, и меня с отцом переплюнешь, - разоткровенничался дядя, по совместительству опекун.

Отвечать не стал, продолжив идти молча. Всё это я уже слышал и против ничего не имел. Такие прогнозы на будущее меня вполне устраивали. Почувствовав моё настроение, дядя тоже замолк, и дальнейший путь мы продолжили под звуки леса. Вскоре дождь начал затихать, а когда вышли к горе, покрытой только разнотравьем и редким кустарником, погода совсем прекратила безобразие, лишь повышенная влажность да грязь на сапогах мешали наслаждаться природой.

Немного обойдя гору у подножия, вышли на мощёную камнем дорожку, ведущую вверх, к каменной арке, образующей вход внутрь горы. Неторопливо поднялись и вошли. Из глубины пещеры на нас пахнуло сыростью. Дядя поискал в нише у стены, достал факел и, создав на ладони небольшой огонь, зажёг его. На стенах в тусклом свете проявились непонятные рисунки и символы.

- Ну, пошли, - родственник двинулся вглубь пещеры, а я следом. Шли долго, я по пути озирался на стены и сводчатый потолок, когда ещё такое увижу, это же работа Древних. Да во всей империи только два-три места, где от них остались неразрушенные памятники. Туннель оборвался резко, выходя в большой грот круглой формы. Дядя прошёл вдоль стены, зажигая воткнутые в неё факелы, от чего стало светло, и я наконец-то разглядел всё, что было исписано странными знаками и символами, большей частью мне непонятными. Но главное, что привлекало внимание, это каменный алтарь, который стоял в центре. Высотой по пояс среднего роста человеку, кубической формы, он выглядел столь же чуждым нашему миру, что и надписи с символами на стенах. На верхней плоскости алтаря был глубокий отпечаток правой ладони.

- Ну, давай, не бойся, ничего страшного здесь нет, - вот в этом весь дядя. Ни напутственной речи, ни торжественности момента, пришёл, увидел, победил, всё. Я снял плащ, подал его дяде и осторожно приблизился к Алтарю. Протянул руку и медленно опустил в углубление. Не произошло ровным счётом ничего. Ни пробегающих по поверхности искр, ни лёгкого покалывания пальцев. А ведь, со слов родственников, должны быть. Я перевёл полный недоумения взгляд с Алтаря на дядю.

- Я ничего не чувствую. Разве так проходит инициация? - мой родственник был удивлён не меньше меня.

- Руслан, я ничего не понимаю, попробуй убрать и ещё раз положить руку, - я тут же попробовал это сделать, но ничего не вышло. Ладонь словно приросла к Алтарю.

- Не могу, - я вновь посмотрел на родственника. Он словно стал меньше, побледнел. Взгляд был испуганным, или скорее растерянным, при этом дядя медленно пятился к выходу, не отводя от меня глаз, а мне вдруг стало смешно. Смешно до безумия, как волной накрыло, и я расхохотался. Смех показался грубым, мощным, чьим угодно, но совершенно не моим. Дядя сначала пятился, а потом выскочил из грота и пропал из виду, только отсветы факела метались по туннелю, удаляясь. А ко мне вместо приступа раздирающего смеха пришла лютая, нетерпимая боль. И темнота.