МОЯ. Не отдам! - Айрин Лакс

знала.

Но этот… этот размером с полярного медведя!

Только в костюме.

Тоже дорогом, эксклюзивном…

— Доказать тебе, значит? — хмыкает. — Давай. Я доказываю, а ты вину отрабатываешь. Чем лучше хуй сосешь, тем быстрее вину загладишь.

Глава 2

Ника

Вину загладить?!

Какую вину!

Я ни в чем не виновата…

Нет, вообще-то кое-что мне мне можно инкриминировать, но явно не со стороны этого здорового полярного медведя.

— Еще чего. Ничего я вам… сосать не стану!

— Станешь, — кивает, почесав дулом свой подбородок.

— Ствол не аргумент. Физическая сила — тоже! — говорю, сглотнув страх.

Именно от таких аргументов я и сбежала, чтобы… Что?

Чтобы в глуши наткнуться на психопата?

Страх сжимает нутро в ледяной комок. Ребра не могут расправиться при очередном вдохе.

Дыхательная гимнастика вмиг оказывается забытой от мысли, что мы в этом доме одни — я и этот бугай.

Он может…

Да, может пустить в ход и кулаки, и пистолет. Он настоящий, без шуток.

Но я все же пытаюсь придать себе уверенности. Говорят, хочешь заставить кого-то в себя поверить? Для начала поверь в себя сам! А если веры нет? Объективно, нет веры в то, что я справлюсь физически с этим мужчиной? Нет, конечно, не справлюсь: силы не равны.

Но я ни за что не хочу показывать, как дико страшно вновь оказаться на поле, где решает сила.

Поэтому блефую, придавая себе уверенный тон.

В конце концов… Я этот дом сняла за хорошую сумму, очень даже недешево!

Я, что, прогнусь под требования первого же пиздюка, который залез в дом, чтобы обнести его, и просто не ждал, что в нем кто-то окажется?!

Но тут есть затык.

Логический.

Если он — домушник и хотел что-то украсть, то почему он не сделал это тихо, ведь я крепко спала.

Если он — домушник и хотел что-то украсть, почему просто не свалил так же тихонечко, заметив постороннего?

И не похож он на одного из домушников.

Повадки другие.

Этот мужчина ведет себя здесь на территории, как хозяин, опять же… Разбудил меня…

Что же делать?

Впрочем, некогда думать. Пора выяснять детали.

— Закон есть закон. Он един для всех. Либо доказывайте, что вы хозяин этого чудесного домика. Либо…

Подобравшись близко ко мне, мужчина немного наклоняется и принюхивается.

— Ты страхом воняешь… И еще что-то вякаешь?!

Он снова втягивает воздух крупными ноздрями, чиркнув носом по моей шее.

Острые пики мурашек кольнули кожу.

Я постаралась не дышать запахом постороннего, но все же вдохнула морозной свежести.

Запах хорошего парфюма, аромат дороговизны и тотального спокойствия.

— А нет… Это не страх. Наверное, это твои благовония все кругом провоняли. Даже от тебя ими смердит. Тьфу, — сплевывает на паркет спальни. — Мне после тебя на кучу клинингов разориться придется.

— Смердит?! — ахаю возмущенно. — Так пахнет мой парфюм. Это сандал и мирра от Giardino Benessere! Аромат унисекс…

— Аромат анти-секс! — отрезает.

— На вкус и цвет фломастеры разные! — отрезаю, сложив руки под грудью. — От вас тоже пахнет не особо приятно.

— Вот как? И чем же от меня пахнет?

— Дешевым ментолом зубной пасты! — улыбаюсь ему через силу.

Ну что, съел?

Он смотрит на мои губы, неспешно очерчивает рот ледяным взглядом и добавляет.

— Ментол — запах свежести, — хмыкает. — Люблю ментол. Зато от тебя пахнет как от церковной свечки.

— Церковные свечи пахнут ладаном. В моем парфюме ладана нет! — упрямо стою на своем.

— Да похуй мне. Я тебя, что, нюхач, что ли? Надушилась, как старая бабка. Рыжая… — и снова смотрит на мой рот. — И скобы на зубах… Полный треш-набор!

Он кривится, а потом роняет ладонь на плечо.

— Я свое слово сказал. Можешь начинать разминать глотку прямо сейчас!

— Утром — деньги, вечером — стулья! — отрезаю я. — Сначала докажите свое право собственности, а потом на рот претендуйте. Говорите, полный треш-набор, а самому не терпится? Ай, как скобы зашли, да? — провожу языком по зубам, демонстрируя брекеты.

Во взгляде мужчины просыпается интерес. Вернее, он и до этого был, просто сейчас пробуждается острее, разгорается ярко.

Темные зрачки расширяются, поглощая светлую радужку. Теперь у него точно глаза, как у полярного медведя — беспросветные, внимательные.

— Язык у тебя, как посмотрю, ловкий, — замечает с усмешкой.

Потом он проводит пальцами по пряжке своего ремня, замечая:

— А может быть, сегодня — стулья, а завтра — деньги? Сосать тебе все равно придется, Белка.

— Нет. Такие условия душа не принимает. Какие ваши доказательства права собственности?

Вывернувшись из-под его ладони я отхожу на безопасное расстояние. С любым другим человеком пары метров вполне бы хватило, чтобы чувствовать себя спокойнее, но только не в его присутствии.

Он подавляет, поглощает пространство, заслоняет его собой.

В конце концов, просто взгляды притягивает!

Мужчина деловито прячет пистолет в кобуру, и потом вдруг резко приближается. Я пропустила момент, когда он вдруг срывается с места плавно, но быстро, оказавшись рядом. Его пальцы зажимают подбородок в тиски и надавливают.

— Будут тебе доказательства. С самого утра к моему законнику рванем, он тебе все бумаги в реале покажет. Не странные мутные доверенности, а реальные бумаги о собственности.

С каждым его словом мое нутро сжимается все больше и больше.

Ловлю знакомые выражения и словечки, понимая, что дела мои плохи.

«Законник», «бумаги»…

Обычный человек так выражаться не станет.

С пушкой ходить — тоже.

Может быть, мне просто свалить по-тихому?

Деньги я потеряла, но голова пока на моих плечах.

Извинюсь и тихо свалю. Под покровом ночи.

Жалко, конечно, будет уезжать.

Уютно здесь так, функционально.

В доме сухо и тепло.

Кругом — спокойно и тихо…

Я такой тишины ни разу в жизни не слушала, как здесь, когда даже слышно, как падает снег.

Жалко, но…

Привязываться не стоит. Тем более, дом не мой, а вещи — штука наживная.

Были бы деньги.

Деньги у меня еще есть.

Поэтому я решаю уйти в сторону.

Это не побег, это стратегическое отступление, говорю себе.

— Знаете, что, с психопатами связываться — себе дороже. Покиньте комнату, я оденусь!

— Далеко собралась?

— Сделаю то, что вы хотите. Покину этот чертов дом. Выйдите.

Открыв ящик комода, достаю брелок. Машина заводится, пока я быстро соберу самое необходимое, тачка прогреется.

— Уехать