Солнце сквозь пальцы - Габриэле Клима

– Это Андреа, – сказала Дельфрати. – Но мы зовем его Энди, нашим Энди.

Она погладила парня по щеке. Черные глаза Энди забегали по комнате.

– С этого дня, Дарио, ты займешься им. Если Энди что-то понадобится, ты будешь рядом.

Дарио уставился на это странное существо в коляске. Существо не двигалось, смотрело куда-то в сторону. Энди выпучил глаза, словно таращился на что-то видимое только ему. Он был похож на сломанный стебель сельдерея. Что вообще может понадобиться этому сельдерею в коляске?

Дельфрати кашлянула.

– Ну же, Дарио, ты не представишься своему новому другу?

Дарио вздохнул, сделал шаг вперед и протянул руку:

– Привет.

Энди посмотрел на него, наклонил голову и открыл рот, словно собираясь зевнуть.

– Дарио, глупенький, – защебетала Дельфрати. – Энди не может двигаться, разве ты не заметил? Ты должен сам взять его руку и пожать ее. Но прошу тебя, осторожнее, он хрупкое создание.

Дарио наклонился и взял Энди за руку. Она была легкой, как птичье крыло.

– Привет, меня зовут Дарио, – повторил он.

– Как чудесно, – воскликнула Дельфрати. – Теперь, когда вы знакомы, я оставляю вас одних. Если вам что-то понадобится, вы знаете, где меня найти. Ведите себя хорошо.

Она развернулась и быстро вышла из комнаты.

«Ведите себя хорошо». Какая идиотская фраза. Так говорят детям или безмозглым людям. Хотя, возможно, Дельфрати именно так и думала о них обоих.

– Меня зовут Элиза, – представилась девушка-зефирка. – Давай я объясню тебе самое важное про Энди.

– Жду не дождусь.

Элиза улыбнулась.

– Знаешь, мне нравится заниматься Энди. Но я понимаю, что это нравится не всем.

– Слушай, я здесь не по своему желанию, поэтому давай быстрее разберемся с этим, хорошо?

Элиза снова улыбнулась.

– Мне жаль, – сказала она, – но «давай быстрее» – не самые подходящие слова в данном случае. Это не езда на велосипеде, учиться этому гораздо сложнее. К тому же требуется время. Чем больше времени ты уделишь этому, тем лучше будут результаты. Вот почему «давай быстрее» – это не про Энди.

– О господи, хорошо. Просто скажи то, что собиралась сказать, и покончим с этим.

Элиза по-прежнему улыбалась.

– Тебе будет нелегко, да? – она словно радовалась.

Энди рассмеялся. Струйка слюны потекла по его подбородку.

«Да, будет нелегко», – подумал Дарио.

Первая неделя действительно выдалась непростой и тянулась так медленно, что это сводило с ума. Четыре часа волонтерской помощи казались вечностью.

Но проблема заключалась не в Энди, а в Элизе, которая улыбалась всегда, постоянно, несмотря ни на что, и это очень утомляло. Каждый раз, когда Дарио смотрел на Элизу, она улыбалась. Улыбка словно приросла к ее лицу. Это было невыносимо, как приторный леденец. Если ты ешь их каждый день, скоро от них начинает тошнить.

Энди подобных чувств у Дарио не вызывал. Иногда он пускал слюни, и приходилось вытирать ему подбородок платком. Но в остальное время его словно бы и не существовало. Он никогда не говорил, лишь издавал порой звуки или стоны. Говорить ему было и незачем, ведь рядом всегда была Элиза, которая думала вместо него. Она предугадывала малейшие желания Энди еще до того, как он сам осознавал их. Постоянно рядом. С улыбкой. Всегда одинаковая. Настоящее проклятье. Как Энди ее терпел? Возможно, он ничего вокруг не замечал. А может, он замечал все, но ему было плевать.

Дарио выполнял мелкие поручения: давал Энди попить, надевал и снимал слюнявчик во время обеда. Элиза учила Дарио управлять инвалидной коляской в школе и на улице, спускаться с ней по лестнице, катить по тротуару, переезжать бордюры («будь прокляты те, кто придумал эти бордюры!»).

Каждый день они вывозили Энди из классной аудитории на веранду рядом с библиотекой – в маленький уголок с огромными окнами. Проходя через них, солнечные лучи создавали красивую игру света, как будто это были витражи собора.

Оттуда Энди видел школьный двор, деревья, скамейки, ребят, которые проходили мимо и весело болтали. Он улыбался, вертел головой, смотрел бог весть куда, бог весть на что.

Иногда Элиза вставала со стула со словами: «Мне нужно сходить в одно место». Она шла по коридору, пританцовывая, и исчезала за углом.

Тогда у Дарио появлялось пять минут на себя. Пять минут без Элизы.

В тот вечер было особенно жарко. Окна на веранде раскалились, словно решетка для барбекю.

– Он не слишком укутан? – спросил Дарио.

Он заметил, что Энди вспотел.

– Нет, что ты, – ответила Элиза. – Холод убивает.

– Холод? По моим ощущениям, уже август.

– Нет, не август. К тому же для таких, как Энди, лучше жара, а не холод, – она кивнула Энди, улыбнулась и натянула ему пониже шапочку.

– Холод убивает, правда? – сказала она Энди. – Холод плохой. Плохой, плохой холод.

Энди смотрел по сторонам.

– Хотя бы сними шапочку. Ты что, не видишь, что ему жарко?

– Это ты так думаешь.

– По-моему, это очевидно.

– И почему же это очевидно?

– Он постоянно крутит головой. Ему неудобно в шапочке.

Элиза закатила глаза.

– Энди крутит головой, потому что он всегда крутит головой. Похоже, ты этого не замечал.

– По-моему, он крутит головой, потому что ему неудобно. Иначе как бы он тебе сказал об этом?

– Ему не нужно говорить, я и так все знаю. Это моя работа.

Дарио посмотрел на Энди. Их взгляды пересеклись.

– Я думаю, что ему жарко.

– Ты хочешь убить его? Что ты вообще об этом знаешь?

– Я просто вижу.

– А я знаю, – фыркнула Элиза.

Она развернула коляску и передала ее Дарио.

– Держи. Мне нужно в одно место.

«Наконец-то, иди и не возвращайся», – подумал Дарио.

– И не снимай с него шапочку! – с этими словами она исчезла в коридоре.

Дарио сел на пол, прислонившись спиной к стене, и сочувственно посмотрел на Энди.

– М-да, она невыносима.

Энди издал странный звук.

– Не знаю, как ты держишься. Будь моя воля, я бы устроил ей веселую жизнь.

Энди издал булькающий звук и покачал головой.

– Что случилось? – спросил Дарио.

– Онце… – пробормотал Энди.

– Ого, ты все-таки можешь говорить!