Холодные голоса. Академия «Редкие дары» - Татьяна Волчяк

мною в этих ненавистных стенах, над его дочерью ставили опыты, испытывали заклинания, влезали ей в голову сначала с помощью чтецов мыслей, а затем — некромантов. Но все они только снова и снова разводили руками. Несколько раз я пыталась сказать об этом отцу. Говорила, что не могу больше. Что невыносимо слышать эти голоса, но еще труднее, когда лезут в голову, которая и так вот-вот расколется на части.

Единственное толковое, что придумали эти умники, — травяной состав. Он давал возможность притупить на время мое сознание. В эти блаженные минуты я засыпала.

К слову все, кто пытался мне помочь, подвергались после своих неудач чистке памяти, а время, потраченное на меня, заполнялось другими воспоминаниями. Это было неукоснительное требование родителей. Сплетни разлетаются быстро, и, не приведи Всемилостивая Ора, при дворе могут подумать всякое, если прознают о недуге дочери королевского советника. Надо сказать, все маги соглашались на это с охотой, за что отец щедро платил им.

Закончив рассматривать себя в зеркале, я закрутила позолоченный вентиль крана. Внутри труб заурчало и заклокотало, словно кто-то проталкивал воду, не желающую уходить. Я промокнула лицо мягким полотенцем и прошлепала в раздевальню. Выбрала серое свободное платье с тонким поясом, за которое еще раз поблагодарила нового модельера. Она произвела фурор, высказавшись при дворе о том, что корсеты и пышные юбки — это пережиток прошлого, он может быть уместен только на королевских приемах. Конечно, не все были согласны с новой модой, и моя матушка была в их числе.

Я самостоятельно уложила волосы и надела летние ажурные перчатки. Накинула мягкую теплую накидку чуть светлее платья, когда в дверь постучали.

— Входи, Джия, — разрешила служанке.

В комнату вошла девушка, моя ровесница, и тут же стала сокрушаться:

— О! Эйта Анна, как же вы это сами оделись и уже расчесались? Графиня снова будет меня ругать за нерасторопность!

— Джия, прошу, говори тише, — скривилась я от ее звонкого голоса.

Девушка занялась постелью. Выверенными движениями заправляла выбившуюся местами простыню, раскладывала подушки в строгой симметрии друг к другу, перемеряя все чуть ли не до санит2. Затем стала обходить кровать, высматривая огрехи. Меня это невозможно раздражало, хотелось остаться одной и немного прийти в себя, пока моя больная голова дает на то возможность.

— Джия, прекрати, все и так идеально!

— Что вы, эйта Анна! — вскрикнула горничная. — Графиня Элизабет будет проверять. Если найдет неточность, мне несдобровать, вы же знаете.

Да, матушка консервативна и до тошноты придирчива к слугам. Впрочем, не только к слугам. Она соблюдает все правила и нормы поведения, утвержденные при дворе. Ее личный шкаф забит доверху сводами правил и перечнями хороших манер. К примеру, последняя директива имела название «Как обустроить дом почтенного эйта». При всем этом, читая сей труд, она, видимо, пропускала страницы, где говорилось о водопроводе. Однажды я наблюдала, как она повязывала отцу шейный платок, новый знак отличия высокопоставленного лица. Матушка пыталась самостоятельно постичь сложную науку разнообразных методов повязывания этого аксессуара. Выверяла угол наклона каждого узелка на шее отца более часа. Надо отдать отцу должное, он молча терпел, ласково приговаривая:

— Милая Эли, может, отдадим предпочтение другому предмету туалета? Ведь ношение шейного платка — это всего лишь рекомендация, а не правило, — и так любяще на нее смотрел, что я немного смутилась из-за того, что подглядываю за родителями.

Закончив с постелью, Джия, как всегда, поинтересовалась моими планами на сегодня.

— Эйта Анна, вы сегодня пойдете на Праздник всепрощения? Говорят, на площади будут столичные музыканты.

Я совсем забыла, что сегодня праздник, но это не меняет моих планов по созданию нового средства от приступов.

— Нет, Джия, скорее всего, весь день буду в библиотеке. Так что обед можешь принести туда.

— Но как же…

— Все, Джия, если ты закончила, можешь быть свободна, — грубо оборвала я девушку на полуслове, но если ее не остановить, сама она этого сделать не сможет. Мне же каждая минута тишины — дар богов.

Сомнительная тишина, конечно. Чужие эмоции и голоса при звуках дня немного меркнут, а иногда и вовсе пропадают, но всегда остается фоновый шум. В ушах шелест. Иногда такой звук, словно волны Белого моря накатывают на рифы. А бывает, стоит гул, будто ветер из самой Долины успокоения долетел до меня и гудит, гудит, гудит…

Глава 2. Праздник всепрощения

Не успела Джия выйти за дверь, как в нее без стука влетела моя сестра Матильда.

— Дорогая сестрица, я пришла первой поздравить тебя с великим праздником, — защебетала она мелодичным голоском, а я в очередной раз взмолилась богине, чтобы меня оставили в покое.

— Спасибо, Мати, и тебя с праздником. Прости меня, если я тебе когда-то грубила или не понимала тебя, — проговорила я общеизвестные слова извинения, тут же задумавшись, с чего вдруг сестра с раннего утра при параде.

Шелковое, цвета персика платье с оборками, которое она надевает только в особых случаях. К слову, у нас с ней всего год разницы, но иногда мне кажется, что я намного, намного старше ее.

— Прости меня, сестра, — начала она, — за то, что я лучше тебя. Что мне досталось нести бремя и вести наш род. Быть его продолжением, так как ты оказалась недостойна. — С каждым ее словом я сильнее сжимала кулаки. — Этот нелегкий труд перешел ко мне, твоей младшей сестре, чтобы я смогла еще больше возвысить нашу фамилию. Посему прошу простить меня, но мне придется рано выйти замуж. За маркиза Сейторского, наследника рода. Как тебе известно, приличия не позволяют мне делать это раньше старшей сестры.

Я медленно закипала от такого извинения, однако это нормальное для Матильды поведение, весьма ей свойственное. Матушка ее разбаловала, постоянно ей потакая.

Мати всегда боялась разгневать родителей своими ошибками и зачастую сваливала свою вину на меня. Вспомнился случай, когда она решила проверить, как сын нашего конюха Брок объезжал коня. Я не смогла отпустить ее одну и направилась за ней, чтобы приглядеть. Родители строго-настрого запрещали нам ходить к конюшням, пугая тем, что лошади резвые и могут затоптать маленьких девочек. Когда мы пришли на место, Брок занимался непотребством с одной из служанок. Я сразу попыталась увести сестрицу подальше, но та заупрямилась, решив подглядеть.

— Ну что ты в самом деле, Анна, — шепотом говорила мне сестра. — Мы совсем чуточку, одним глазком, нас никто не