22 июня 1941: тайны больше нет - Арсен Беникович Мартиросян

тщательности аргументации, беспристрастному, но исключительно объективному признанию огромного количества негатива аналитический труд явился фактическим ответом военных профессионалов — сотрудников Военно-научного управления ГШ ВС РФ, научных работников Института военной истории и преподавателей военной истории ряда военных академий ВС РФ на подлый бред беглого предателя из ГРУ В.Б. Резу-на, нагло присвоившего себе псевдоним «Виктор Суворов»[6].

Единственное, о чем приходится сожалеть, так это о том, что этот труд долгое время имел гриф «Для служебного использования», вследствие чего не мог сразу стать достоянием широких читательских масс в полном объеме. Правда, тут следует отметить, что формально сам текст этого исследования появился в Интернете еще в начале 2000-х гг., но только в мае 2020 г. он наконец-то появился в Интернете не просто в открытом доступе, а именно со всеми приложениями, схемами и ссылками на источники.

В результате длительного безумства с ограничением допуска для ознакомления с этим великолепным трудом было открыто широчайшее поле для любых подлых инсинуаций на тему о незабываемой кровавой трагедии 22 июня 1941 г. Принявшее решение о наложении ограничительного грифа на этот великолепный труд профессионалов высшего класса руководство нанесло фантастический ущерб исторической науке, историческому самосознанию общества, фактически дав зеленый свет разгулу порой самого изощренного издевательства над и без того кроваво-трагической историей начала войны.

Между тем на основе огромного количества архивных материалов, часть из которых полностью не рассекречены до сих пор и потому хранятся в практически наглухо закрытом для исследователей архиве Генерального штаба ВС РФ, военные историки показали, какие на самом деле были планы НКО/ГШ на случай войны с Германией, к какой на самом деле войне готовился наш генералитет, какие на самом деле ошибки были допущены при составлении наших мобилизационных и оперативных планов в 1941 г., особенно в планах прикрытия, имевшихся в западных приграничных военных округах.

А наиглавнейший вывод, который сделали авторы этого выдающегося и ныне, слава богу, уже широко известного исследования о причинах поражения советских войск в начальный период войны, был крайне нелицеприятный:

«Советское командование непродуманно подошло к выбору стратегических действий. Фашистской стратегии блицкрига была противопоставлена не оборона, в том числе и маневренная, с широким применением внезапных и хорошо подготовленных контрударов, а, по существу, стратегия молниеносного разгрома вторгшегося противника. Однако, в отличие от немецкого блицкрига, наши так называемые молниеносные действия не обеспечивались ни заблаговременным развертыванием войск, ни их высокой боевой готовностью, ни умелой организацией контрнаступления, ни поддержкой контрударных группировок авиацией. Естественно, это привело к поражению».

Вопрос: так при каких же обстоятельствах «мозг армии» — Генеральный штаб (да и в целом высшее военное командование) — мог (могло):

— непродуманно подойти к выбору стратегических действий,

— вследствие чего состряпать «безграмотный сценарий вступления вооруженных сил в войну», но при этом вообще не иметь «оборонительного варианта плана»

— и в итоге «проморгать войну»?!

Если покопаться в анналах истории, то истоки того, что «Генеральный штаб войну проморгал», можно найти в ноябрьской 1930 г. аттестации на Г.К. Жукова, которую тогда дал впоследствии Великий Полководец и Подлинный Суворов Красной Армии, Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский, который указал, что Жуков «на штабную и преподавательскую работу назначен быть не может — органически ее ненавидит»![7] Рокоссовский был его командиром и знал Георгия Константиновича как облупленного. Кстати говоря, Жуков и сам неоднократно признавался, в том числе даже и лично Сталину, что штабная работа не для него.

Ну а если не стремиться через тернии в академические выси, то произойти это могло только в одном из трех случаев:

— при неосведомленности о планах наиболее вероятного противника, его силах и вооружениях, наиболее вероятном сроке нападения и т. п., проще говоря, в том случае, если разведка заблаговременно не обеспечила высшее военное командование необходимой ему информацией;

— при неосведомленности о стратегии и тактике противника, то есть при отсутствии аналитически обобщенных данных об уже прошедших боевых действиях наиболее вероятного противника на других театрах военных действий;

— при откровенном игнорировании самим высшим военным командованием не только исторических закономерностей и очевидностей, но и всех сведений разведки о планах наиболее вероятного противника, его стратегии и тактике, силах и вооружениях, сроках нападения и т. п., а заодно и аналитически обобщенных данных об уже прошедших боевых действиях наиболее вероятного противника на других театрах военных действий, особенностей последних, в том числе и непосредственно прилегающих к границе, причем, что, увы, особенно печалит, при фактическом игнорировании состояния собственных войск и коммуникаций на наиболее вероятном театре военных действий в случае агрессии.

Первые два случая составляют основу нещадно эксплуатируемых нескольких ключевых тезисов, суть которых сводится всего лишь к тому, что-де высшему военному командованию ничего не было известно о стратегии и тактике, силах и вооружениях, планах и сроках нападения немцев, а Сталин никому и ничему не верил, особенно данным разведки, писал на них матерные резолюции, но при этом верил убаюкивающим письмам Адольфа Гитлера!?

Да, действительно, при нападках на Сталина за трагедию 22 июня под удар первым делом попадает разведка (как сообщество разведывательных служб СССР того времени). Это старинная генеральско-маршальская традиция — во всех неудачах обвинять разведку. С подачи наиболее известных маршалов (и генералов) военной поры, особенно предвоенного начальника Генерального штаба, как бы самоутвердилось главное «обвинение» — что-де разведка, видите ли, ничего толком не установила, ни планы противника, ни направление главного удара, ни его силы и вооружения, ни время, ни даже дату нападения, а тому, что установила, якобы мнительный и подозрительный Сталин не верил, но материл письменно. В результате на панели исторической проституции до нынешних времен шастают аж целых полсотни крайне оскорбительных мифов о советской разведке.

На самом же деле, несмотря на ряд серьезных сложностей в разведывательной работе, колоссальные препятствия со стороны контрразведки противника, крайне подлое поведение (до 22 июня 1941 г., да и после тоже) будущих союзников по антигитлеровской коалиции, стремившихся во что бы то ни стало ускорить столкновение Третьего рейха и СССР в смертельной схватке, невзирая на ряд негативных обстоятельств в деятельности самих разведывательных служб СССР того времени, советская разведка — именно же как сообщество всех разведывательных и контрразведывательных (они также добывали крайне необходимую информацию) служб Советского Союза — накануне войны совершила фантастический по своей непревзойденной значимости подвиг во имя безопасности Родины, не допустив при этом принципиальных ошибок как при добывании разведывательных данных, так и при прогнозировании наиболее вероятных ответов на возникавшие тогда вопросы.

Разведывательное сообщество СССР накануне войны включало в себя значительное количество служб и подразделений. Это разведывательное управление НКВД СССР, после