Шпионка Гарриет - Луис Фитцью

Спорти тоже встал с колен.

— Почему бы нам тогда не сыграть в футбол?

— Смотри, если я сяду вот так, я не буду в пыли, — она примостилась на корточках рядом с Городом. — Ну вот, он почувствовал, что происходит что-то не то…

— Как он почувствовал? Он же ничего не видел, это же совсем в другом месте.

— Ну, просто почувствовал. Он хороший начальник полиции.

— Ну-ну, — с сомнением пробормотал Спорти.

— Поскольку он единственный полицейский в городе, он пошел с обходом и всех, кого встретил, позвал на помощь, говоря: «Что-то подозрительное происходит в городе. Я это нутром чую». И все пошли за ним и оседлали коней…

— Коней? — закричал мальчик.

— Ну, влезли в большую машину и поехали по городу, пока…

— Гарриет, — хлопнула задняя дверь дома, и Оле-Голли решительно направилась к детям. Большие черные ботинки резко постукивали по брусчатке двора.

— Эй, куда это ты? — спросила Гарриет, вскакивая. Оле-Голли была одета как для улицы. У Оле-Голли всегда была одна одежда для дома и другая для улицы, хотя нельзя было догадаться, что на ней надето — юбка, свитер или жакет. Сейчас это было нечто вроде старого одеяла, бесконечный кусок материи, в который она завернулась, как в кокон. Она называла свое одеяние просто — ВЕЩИ.

— Я собираюсь кое-куда тебя отвести. Надо тебе повидать свет. Тебе уже одиннадцать, пора на что-нибудь посмотреть, — она встала рядом с детьми, такая высокая, что взглянув на нее, они увидели за ее спиной голубое небо.

Гарриет кольнуло чувство вины. Она уже повидала куда больше, чем Оле-Голли догадывалась. Но она ничего не сказала, только «Ага!», и от восторга пару раз подпрыгнула.

— Возьми куртку. И поторапливайся. Мы прямо сейчас уходим, — Оле-Голли все делала прямо сейчас. — Пойдешь с нами, Спорти, тебе тоже не повредит взглянуть на мир.

— Я должен быть домой к семи, чтобы ужин приготовить, — вскочил на ноги Спорти.

— Мы вернемся задолго до того. Мы с Гарриет ужинаем в шесть. А вы почему едите так поздно?

— Он сначала пьет коктейль. А я ем оливки и орешки.

— Хорошо. Ну, давайте, надевайте куртки.

Дети ринулись в дом, с шумом хлопнув дверьми.

— Это что за грохот? — прошипела кухарка, едва успев повернуться, чтобы заметить, как они стрелой пролетели по кухне и понеслись наверх. Комната Гарриет была на самом верху, так что им пришлось пробежать три пролета лестницы. Они совсем запыхались, пока добрались туда.

— А куда мы идем? — прокричал Спорти вслед бегущей девочке.

— Не имею понятия, — врываясь в комнату, пропыхтела в ответ Гарриет, — но у Оле-Голли всегда в запасе что-нибудь интересненькое.

Спорти схватил куртку и уже рванулся вниз, но тут Гарриет спохватилась:

— Подожди, я не могу найти блокнот.

— А на что он тебе? — закричал Спорти с полдороги.

— Я без него никуда не хожу, — раздался полузадушенный голос.

— Да пошли уже, Гарриет.

Тут из комнаты послышался звук, будто упало что-то тяжелое.

— Гарриет? Ты что, свалилась?

Еле слышный голос с облегчением произнес:

— Я его нашла. Завалился за кровать, — тут девочка появилась, крепко держа зеленый блокнот.

— У тебя их, наверно, сотни, — сказал Спорти, пока они бежали вниз.

— Нет, только четырнадцать. Это номер четырнадцатый. Откуда у меня возьмутся сотни? Я начала работать, когда мне исполнилось восемь, а сейчас только одиннадцать. У меня бы даже не было так много, если бы поначалу я столько всего не писала, так что один мой ежедневный маршрут занял целый блокнот.

— Ты каждый день следишь за одними и теми же людьми?

— Ага. В этом году у меня там семья Дей Санти, Малыш Джо Карри, семья Робинсонов, Гаррисон Витерс и еще один новый человек, миссис Пламбер. С миссис Пламбер труднее всего, поскольку приходится подглядывать через щелку в подъемнике для посуды.

— Можно мне как-нибудь пойти с тобой?

— Да нет, дурачок. Шпионы не ходят с друзьями. Если нас будет двое, нас смогут застукать. Почему бы тебе не завести свой собственный маршрут?

— Иногда я гляжу в окно и наблюдаю, что происходит в окне напротив.

— И что там происходит?

— Да ничего. Мужчина возвращается домой и опускает занавески.

— Не слишком интересно.

— Да уж, не слишком.

Оле-Голли ждала их у двери, постукивая каблуком по брусчатке. Они отправились по Восемьдесят Шестой улице, сели в автобус, затем вошли в метро. Они уселись в вагоне рядком, Оле-Голли, Гарриет, а за ней Спорти. Оле-Голли смотрела прямо перед собой, Гарриет с бешеной скоростью записывала что-то в блокнот.

— Что ты там пишешь? — спросил Спорти.

— Описываю людей, которые сидят напротив.

— А зачем?

— Ну, Спорти, — Гарриет просто из себя вышла, — пойми, я их увидела и хочу запомнить. — Она снова уставилась в блокнот и продолжала писать:

ЧЕЛОВЕК В БЕЛЫХ НОСКАХ, НОГИ ТОЛСТЫЕ. ЖЕНЩИНА С КОСЫМ ГЛАЗОМ И ДЛИННЫМ НОСОМ. ОТВРАТИТЕЛЬНЫЙ МАЛЕНЬКИЙ МАЛЬЧИК С ТОЛСТОЙ МАМАШЕЙ. У НЕЕ СВЕТЛЫЕ ВОЛОСЫ, И ОНА ВСЕ ВРЕМЯ ВЫТИРАЕТ ЕМУ НОС. СМЕШНАЯ ДАМА, ПОХОЖА НА УЧИТЕЛЬНИЦУ И ЧИТАЕТ. НЕ ДУМАЮ, ЧТОБЫ МНЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ ЖИТЬ ТАМ, ГДЕ ВСЕ ОНИ ЖИВУТ, И ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ОНИ ДЕЛАЮТ. ГОТОВА ПОКЛЯСТЬСЯ, ЧТО МАЛЬЧИШКА ВСЕ ВРЕМЯ РЕВЕТ, А ЖЕНЩИНА С КОСЫМ ГЛАЗОМ СТРАШНО НЕ ЛЮБИТ ГЛЯДЕТЬ НА СЕБЯ В ЗЕРКАЛО.

Оле-Голли повернулась к ним и сказала:

— Мы едем в Фар-Рокавей[2]. Это еще три остановки. Я хочу, чтобы ты, Гарриет, увидела как живет моя семья.

Гарриет прямо остолбенела от удивления. Она взглянула на Оле-Голли, но та уже снова смотрела в окно. Девочка продолжала писать.

ЭТО ПРОСТО НЕВЕРОЯТНО. У ОЛЕ-ГОЛЛИ ЕСТЬ СЕМЬЯ? Я НИКОГДА ОБ ЭТОМ НЕ ДУМАЛА. У ОЛЕ-ГОЛЛИ ЕСТЬ МАМА И ПАПА? ОНА ДЛЯ ЭТОГО СЛИШКОМ СТАРАЯ. ОНА НИКОГДА О НИХ РАНЬШЕ НЕ ГОВОРИЛА. А Я С НЕЙ ЗНАКОМА С ТЕХ ПОР, КАК РОДИЛАСЬ. ОНА НЕ ПОЛУЧАЕТ НИКАКИХ ПИСЕМ. ПОДУМАЙ ОБ ЭТОМ. ЭТО МОЖЕТ БЫТЬ ВАЖНО.

Они доехали до нужной остановки, и Оле-Голли вывела их из метро.

— Похоже, мы рядом с океаном, — сказал Спорти, идя по тротуару. Легкий, быстро стихнувший ветерок донес до них соленый морской запах.

— Несомненно, — быстро ответила Оле-Голли. Гарриет чувствовала, что в няне что-то переменилось. Она и двигалась быстрее, и голову выше держала.

Они шли по улице, ведущей к океану. Дома, выстроенные из желтоватого кирпича с кое-где разбросанными вкраплениями коричневого, отступали вглубь от тротуара. Перед каждым была небольшая зеленая лужайка. Не слишком красиво, подумала Гарриет, но, может, им так нравится. Все лучше, чем эти сплошные коричневые дома на Манхеттене.