Тень в Зеркале - Ян Ирвин

«Шутдар осторожно выглянул из своего убежища. Прямо перед ним, на мысу, далеко вдававшемся в воды огромного озера, стояла освещенная лучами заходящего солнца башня из желтого камня. Вполне подходящее место, чтобы покончить со всем раз и навсегда!

Он ворвался в башню сквозь проем в стене, напугав своим появлением семейство, сидевшее за обеденным столом. Шутдар обнажил свои щербатые, источенные временем железные зубы. Рот его был перепачкан чем-то бурым, словно запекшейся кровью.

Дети завизжали от страха. Тощий хозяин от ужаса сполз под стол. Вращая горящими глазами на искаженном болью лице, Шутдар стремительно промчался мимо них на своих кривых ногах. Дети заметались по комнате, опрокидывая стулья и роняя на пол посуду. Тучная хозяйка кинула ему в голову супницу, подхватила с пола пытавшегося уползти младенца, и вся семья пустилась из башни наутек, бросив на произвол судьбы несчастную девушку-калеку, которая была спрятана от людских глаз в верхней части башни.

Облизав руку, забрызганную супом, Шутдар стал подниматься наверх, цепляясь за перила лестницы и брызжа на них кровавой слюной.

Увидев его, девушка зажала себе рот руками. Желтая кожа плотно обтягивала череп Шутдара, по-стариковски узкие обветренные губы потрескались и обнажили покрытые бурым налетом зубы и десны с лиловыми кровоподтеками. Девушка никогда еще не видела никого столь похожего на уродливого кровожадного вампира. Этот жуткий старик вызывал у нее ужас и отвращение.

Так произошла встреча двух искалеченных существ. У девушки было хорошенькое личико и густые темные волосы, но она едва могла стоять на своих больных ногах. Были времена, когда Шутдар не погнушался бы тем, чтобы обесчестить и такую несчастную калеку, но подобные желания давно оставили его вместе с жизненными соками, покинувшими его тело. Прежде он, конечно, сбросил бы ее с башни на скалы, упиваясь своей силой и наслаждаясь ее беспомощностью, но даже самые жестокие зверства больше его не радовали.

— Бедный! — прошептала со вздохом девушка. — Как тебе, должно быть, больно. Кто ты такой? — В ее голосе звучало неподдельное сострадание.

— Я — Шутдар! — прохрипел он, утирая ладонью красную слизь, стекавшую по подбородку.

Девушка побледнела, пошатнулась и не упала лишь потому, что вовремя схватилась за спинку стула.

— Шутдар?! Ты хочешь надругаться надо мной?

— Нет, но мы погибнем вместе! — С этими словами Шутдар указал на множество огней в лесу. Это были факелы преследователей, уже окруживших башню. — Ни у кого на свете нет столько врагов! — проговорил он и сам понял, насколько нелепо этим кичиться. — Смотри! Они приближаются, а за ними простирается выжженная пустыня… Ты боишься смерти?

— Нет… Но я много мечтала о разном, а если я сейчас умру, мои мечты так и не сбудутся.

Шутдар хрипло рассмеялся и проговорил глухим голосом:

— О чем же может мечтать такое жалкое существо?! Посмотри на себя! Ты такая убогая, что даже родные упрятали тебя сюда, испытывая при твоем виде стыд и отвращение!

Девушка отпустила спинку стула и выпрямилась во весь рост. Хотя по щекам текли слезы, ее поза была преисполнена чувства собственного достоинства, сделавшего бы честь любой королеве. Даже Шутдар, давно утративший человеческий облик, невольно испытал к несчастной девушке что-то вроде сочувствия.

— О чем же ты мечтаешь? — спросил он и сам удивился тому, до какой степени мягко прозвучал его голос. — Если это окажется в моих силах, я постараюсь сделать так, чтобы твоя мечта сбылась, прежде чем мы оба умрем.

— Я хочу танцевать, — ответила девушка. — Я хочу исполнить танец для моего возлюбленного, часто приходящего ко мне в мечтах.

Не говоря ни слова, Шутдар открыл замки бывшего при нем ящичка. В нем лежала Золотая флейта. На свете не было музыкального инструмента прекрасней!..

Шутдар поднес флейту к потрескавшимся губам и заиграл. Его искривленным от старости пальцам было мучительно больно, но лицо Шутдара было спокойно. Мелодия, которую он играл, заполнила башню вплоть до самых глубоких подвалов и была такой прекрасной, такой неземной, что могла бы потрясти даже скелеты, покоившиеся там в фамильном склепе.

Несчастная девушка робко шагнула, пытаясь посмотреть в глаза возвышавшемуся над ней Шутдару, но тот устремил свой взгляд в какие-то иные миры. Она сделала еще несколько неуклюжих шагов, едва передвигая больные ноги, подумала о том, насколько жалкими должны казаться ее попытки закружиться в танце и что вот-вот упадет на пол, чем вызовет злорадный смех Шутдара. Но внезапно музыка подхватила ее и понесла. Она неожиданно почувствовала, как возвращается жизнь к начавшим слушаться ногам. Она запорхала по комнате, кружась и подпрыгивая, как на настоящем балу, и танцевала до тех пор, пока, выбившись из сил, не упала на пол, запутавшись в собственных юбках, раскрасневшаяся и счастливая. Она даже не могла говорить, а только смеялась. Шутдар все играл и играл, и вот уже звуки музыки унесли девушку куда-то далеко-далеко, в созданную ее мечтами волшебную страну, где она забыла о том, какой была наяву.

Наконец звуки музыки стихли. Девушка пришла в себя. Лицо Шутдара было озарено каким-то внутренним светом, смягчившим его уродливые черты. Он опустил флейту и с любовью стер с нее алые пятна.

— Они уже близко, — сказал он резко. — Спустись и помаши им синим флагом. Может быть, они тебя и не тронут.

— К чему все это? — возразила девушка. — Что хорошего ждет меня в жизни?.. Нет, я не пойду. Ты же поступай как знаешь.

Какое-то мгновение Шутдару казалось, что на самом деле ему не хочется умирать, но что-либо менять было уже поздно».

По рядам слушателей пронесся глубокий вздох. Это уже о многом говорило. Предания играли огромную роль в жизни всех жителей Сантенара, и бедных, и знатных. Практически не было людей, в душах которых Предания не затрагивали бы самые сокровенные струны. Стать героем Преданий было высочайшей честью для любого обитателя Сантенара.

Лиан понимал, что сейчас всех: и мастеров-летописцев, и студентов мучит один вопрос — откуда Лиан узнал эти новые подробности событий, происшедших в башне, которые полностью опровергали то, что раньше говорили о характере Шутдара? А ведь Великие Сказания были самыми авторитетными из Преданий, и никто не смел вставлять в них что-либо новое без каких-либо обоснований. Несомненно, завтра от него потребуют доказательств того, что каждое из сказанных им слов — правда. И он охотно представит эти доказательства!

Лиан всмотрелся в собравшуюся у подножия помоста толпу слушателей, и среди сотен бесстрастных лиц его внимание снова привлекло уже знакомое бледное лицо. Он успел заметить, что оно принадлежало девушке, кутавшейся в плащ с капюшоном, из-под которого выбивались огненно-рыжие волосы. Судя по всему, девушка была захвачена повествованием. Ее звали Карана Элинора Ферн, и она была чувствительницей, хотя никто в зале об этом не подозревал. Она перешла через горы затем, чтобы послушать сказания. Внезапно она встретилась взглядом с Лианом и вся задрожала. Сама того не желая, она проникла в его сознание, полностью сосредоточенное на повествовании, и на мгновение между юношей и девушкой возникла невидимая связь, прочная, как звено цепи. Лиан был до глубины души тронут такой реакцией, но усилием воли освободился от контакта, сковывавшего его мысли. Он целых четыре года готовил свое выступление, и теперь ничто не должно было помешать его закончить.