Конфедерация Метала - Вольден Потье

нём была черная накидка, которая была ему явно мала, сумка и ремень со множеством кармашков.

- Серогрусть, нахрен, ты что, выжил, братишка? На, хлебни скульки.

- Чувак, ты что, гонишь? Я же от первого глотка блевану. - я оттолкнул литровую склянку, которую протягивал мне Черногоре.

- Давай-давай, я тебе говорю, легче станет. Будто в первый раз. - он схватил мою руку и поднёс скульку к моим сухим губам, буквально залив пойло через маленькое отверстие. Глотнув сколько смог, я выдал рвотный позыв, спасая свой итак изношенный организм.

- Такой себе из тебя врач, Черногоре.

Он улыбнулся и похлопал меня по плечу. Дальше он достал повязки и пузырёк фиолетового зелья.

- Слушай, а чего ты делаешь в накидке Злыни? И почему ворон не с ним? Он выжил?

- Да, куда он денется, гадёныш. Поскакал с другими ушлыми воителями догонять вурдалаков и мертволюбов, чтобы жалованья побольше получить за убийство видных, так сказать, деятелей мёртвой культы. "Они итак трупы, уже второй раз, зачем им всё это добро" ну и всё такое. А если попадётся какой-нибудь князёк... - Черногоре обмотал мне совсем свежие раны. - Поэтому он дал своего ворона и накидку, чтобы Смугр видел меня и слушался.

- Слушай, ну раз Злыня доверил тебе своего верного ворона, глядишь скоро и нападки прекратит на тебя.

- Да, каким бы не был Злыня другом, всё же он из Черных Обсидианов. Все они такие, кто похуже, кто получше. Жрецы без веры и верности, реально.

- Примерно подобное он говорит про Братство, когда ты куда-то отваливаешь.

- Примерно подобное он мне говорит всякий раз, когда проигрывает в костиаторы. - Черногоре нанёс мне зелье на рану в районе туловища, от чего я поднял глаза вверх и посмотрел на летающего по полю Смугра.

- Эти ваши устаревшие приколы, конечно.

- А чего? Жрецы, как-никак, внесли свой вклад в зарождение нечисти. - Рана начала пенится и медленно регенерировать рану.

- Как, впрочем, и давние нападки Братства на Жрецов.

- Не отрицаю. - Черногоре хлебнул скульки из своей затёртой фляги, добытой из внутреннего кармана мантии.

И всё же старая добрая скулька спасает, этого у неё не отнять. От бессилия и истощения она быстро дала мне по шарам, стало чуть менее больно, да и некоторое умиротворение пришло. Всё же Черногоре знает своё дело. Это я про скулечное дело, а не лекарство.

- Так, братишка, всё, что мог, я подлечил, дальше тебе путь в лекарню. У тебя твои эти ставни металлические работают? - Черногоре указал окровавленной рукой на мои стальные конечности.

- Не, нихрена, нога барахлит, руку вообще не чую. Да и динамики шебуршат.

- Встать можешь?

Я попробовал двинуть ногой. Тяжко. Попытался повернуть туловище, помогая естественной рукой, но тут же отдёрнулся от боли.

- Понял, не шевелись.

Черногоре подошёл к стальконю, открыл его боковую створку и достал прицеп. Зацепив прицеп за мою ногу, он включил автоматическое закручивание прута и приподнял меня за плечи, чтобы моя спина, в довесок ко всему, не была стёрта. Максимально подтянув мою тушку и подняв ногу, катушка быстро закрутилась. Черногоре, как на тренировочном поле, при подходе на ноги, присел, схватил меня, и что есть сил подтянул и закинул тяжелый от стали и разбитый от боёв организм на заднее сиденье стальконя. Лёгким движением забравшись на неё сам, Черногоре взялся за поводья и, размашисто тряхнув ими, втопил максимальную скорость.

- Ну чего, блин, следующая остановка - клиника. - сказал он, и пригнулся. На этом я снова потерял сознание.

Сквозь кумар и периодический приход в себя я видел, как мы добрались до повозки, полностью оббитой пластинами, запряжённой двумя большими стальконями, с четырьмя колёсами по обе стороны. Между повозкой и стальконями располагалась увесистая скамья, за которой сидел возничий и воитель-стражник, экипированный мечёвкой. На повозке с боковых и задней части красовались эмблемы двух скрещенных гитар, одна по форме напоминала гаечный ключ, другая на длинную колбу с микстурой. Это указывало на лекарскую принадлежность повозки, которая зачастую была больше обычных некрытых походных повозок, и больше походила по размерам не нехилую такую палатку. Черногоре и ещё несколько братьев перетащили меня в кабину и уложили на лекарскую кровать, которая автоматически, с помощью шестерёнок, складывалась из нескольких сидений.

- Будешь жить, брат. - сказал мне лекарь, после того как вместе с починщиком осмотрел меня. Затем, со словами «одна песнь, и будешь как новый», он воткнул мне в горло иглу с серой жидкостью, и я отрубился окончательно.

Всякий раз, когда любой человек или любое существо из любого клана метала оказывается на грани гибели, но попадает в руки лекарей и починщиков, его временно вводят в состояние смерти, чтобы максимально излечить и починить организм, не повредив органы. Так же случилось и со мной, поэтому я оказался у каменных высоких врат с выгравированными музыкальными инструментами, черепами, телами изувеченных бессмертием, статными мужчинами, прекрасными женщинами, различными монстрами и чудищами из Топей, кружками скульки, тёмными горами и большим лицом, закрытым вьющимися чёрными патлами, вокруг которого были вырезаны все остальные хаотичные гравировки.

Ворота, которые были на месте губ, медленно и с сильными грохотом вкопались в землю, придав лицу вид кричащего человека. Из ворот вырвались тяжёлые басы, сотрясая всю чёрную землю вокруг и всю красно-белую небесную мглу, но быстро пропали, и на замену им донёсся рычащий гроулинг, обратившийся ко мне.

- Твоё время ещё не пришло, брат. Не пристало тебе пока слушать реальный метал до скончания времён, племенной. Скоро вернёшься в свой мир, а пока покайфуй от моей епишки, чел. Дорога тебе в правые от меня предвратья, сам поймёшь, какие. Но если мой мини-концерт закончится, звук потухнет, а тебя не выкинет обратно, то, братишка, походу тебе всё-таки сюда, шаришь? Короче иди, и ни о чём не парься, чувачок.

На прощание выдав мне быстрый гитарный риф, ворота закрылись, а справа послышалось медное скрипение. Гравировка с патлатым угрюмым мужиком в косухе и поднятой гитарой в стальной кибер-руке находилась между большим раскаченным мужиком, который мечом открывал бутылку скульки, и мужиком в мантии, с вороном на плече, воздевшим руки между головой и грудью. Средняя гравировка медленно раскрылась в разные стороны. Как только я переступил порог ворот, из темноты донеслось безумно быстрое вступительное соло,