Игра по-черному - Сергей Иванович Зверев

он пользоваться не станет. Они понимают, что в зоне учений мы фиксируем все электромагнитные колебания.

– Значит, его надо догнать, – усмехнулся Халилов.

– Давай, Руслан! – кивнул Погодин. – Место сбора в точке «А» у старого моста. Все! По коням!

Республика Мамуотта поразила Алену с первых минут, когда она только сошла с трапа самолета в столичном аэропорту. Перед глазами были как бы две эпохи этой африканской страны, этого народа. Старая – колониальная, нищая и зависимая, пыльная и неприглядная, как вот этот старый аэропорт. Одноэтажное здание с пыльными стеклами, латаной-перелатаной крышей и старым растрескавшимся асфальтом перед фасадом. А правее, всего в каких-то пятистах метрах, возводилось новое двухэтажное здание из стекла и бетона, которое играло отраженными лучами солнца. Несколько терминалов, удобная парковка и тенистый парк. Хиреющее, отмирающее прошлое и нарождающееся, расцветающее будущее.

В Мамуотте во многих отраслях работали российские специалисты. Врач Алена Дмитриевна Нестерова приехала, чтобы помочь организовать работу новой клиники в районе, который пока еще нельзя было назвать благополучным с многих точек зрения. Удаленность от столицы и других крупных городов, традиционно сельскохозяйственный район, где люди уже стали забывать, что такое нормальная школа, нормальная медицина. Не современная и передовая, на это, как знала Нестерова, люди и не рассчитывали при французском «кураторстве». Не хватало врачей, медицинских пунктов первичного звена. Кое-где в сельских поселениях еще можно было найти учителя, но чаще детей собирали в чьем-то доме или под навесом, где их учил грамоте и самому простому счету кто-то из односельчан.

Сегодня в президентском дворце состоялся торжественный прием в честь очередной годовщины независимости Республики Мамуотта. Проводилось мероприятие вполне по-европейски. Смокинги, костюмы, платья дам, официанты, разносившие по залу бокалы с шампанским, стол для фуршета с обилием закусок. Если бы не черные лица президента Жана Августо Лурембо, его сподвижников и официантов, то можно было бы подумать, что прием проводится где-то в испанской Малаге или Кадисе. Похожая архитектура с преобладанием позднемавританского стиля, привнесенная в республику из арабских халифатов Северной Африки, тропическая растительность за окнами дворца, обилие фруктов на столе. Нестерова с интересом рассматривала посуду, выполненную в национальном стиле. Многоцветный узор из расплывающихся черно-белых линий контрастировал с цветными ромбами и завитками. Здесь была и высокотехнологичная керамика, и деревянная посуда. И вся она, как теперь знала Алена, расписывалась вручную.

За последние полгода Нестерова «подтянула» свой французский, но, к ее огромному изумлению, многие чиновники республики и гости мероприятия хорошо владели, как и она, английским языком. Здесь были не только чиновники от медицины, но и кое-кто из ведущих медиков республики, представители национального образования, атташе по культуре нескольких стран. Видела Алена среди приглашенных и нескольких русских, в том числе и генерала Сафонова, руководителя российских военных советников, прибывших в страну по приглашению президента. Французский военный контингент в целом покинул страну почти год назад, но еще оставались представители, которые отвечали за вывоз имущества, передачу национальной армии военных баз.

Алена удивленно вскинула брови, когда ей улыбнулся и приветственно приподнял бокал молодой мужчина в форме офицера Французского Иностранного легиона. «Интересный тип, – подумала Нестерова. – Он-то что тут делает? Дань дипломатическому приличию в день торжества. Что за знаки с его стороны, ведь нас друг другу никто не представлял?» Алена отвернулась и тут же замерла на месте, остановив руку с бокалом на полпути ко рту. Хорошо знакомый круглый затылок, крепкая атлетическая шея, прижатые к голове уши и первоклассная стрижка. Даже эти широкие плечи под дорогим пиджаком были знакомы. Отец!

Алена не видела отца после их разрыва, после последнего разговора на повышенных тонах. Она хлопнула дверью и ушла, а в голове все билась и металась последняя фраза, которую она бросила отцу: «Ненавижу тебя и никогда тебе этого не прощу!» А отец смотрел на нее своими холодными серыми глазами и молчал. Почему он тогда промолчал, почему не накричал, не обозвал ее? Почему не ударил после таких обвинений? И сейчас очень ясно Алена вдруг вспомнила глаза отца: они были холодными, но не жесткими, а какими-то беспомощными. Такими они бывают, наверное, у людей, которым нечего сказать, нечем возразить, которые ничего не могут сделать, ничего не в состоянии изменить.

Сказать, что Алена за эти три года сильно повзрослела, значит не сказать ничего. После этой страшной ссоры она с головой окунулась в работу, старалась загрузить себя делом, чужой болью, чтобы не думать о своей. Она тогда сразу согласилась на поездку в Латинскую Америку, а когда в Турции произошло страшное землетрясение, без слов ринулась в эту командировку в составе группировки сил МЧС, направленных в зону бедствия. Алена сутками не отходила от операционного стола, а когда прибыли еще хирурги, она занялась помощью пострадавшему населению, лагерю обездоленных людей, медицинской помощью всем пострадавшим, размещением извлеченных из-под завалов.

А потом эта командировка в Мамуотту, где Нестеровой надлежало организовать клинику в одном из отдаленных районов. Рабочие отремонтировали старые помещения и заканчивали возведение новых. Из России уже шло оборудование, прибывали врачи из местных, обучавшихся в России, и российские волонтеры… И вот она увидела спину отца здесь, в президентском дворце, в столице республики в городе Майдозу, и прошлое просто захлестнуло. И вдруг все, что произошло, стало простым и понятным. Ну не мог отец в тот момент прилететь! Он офицер, полковник спецназа ГРУ, выполнявший важное задание за рубежом, не волен был распоряжаться собой. Да и не узнал он вовремя о гибели жены. Это потом, когда маму похоронили, когда Алена догадалась, что у отца и мамы в последнее время были очень напряженные отношения, что родители были на грани развода. Понимание пришло потом…

– Папа! – Алена подошла и взяла мужчину за локоть, сжала пальцами и… сразу поняла, что обозналась.

Близкий человек, любимый человек, человек, которого ты знаешь всю жизнь, обладает отличительными способностями, незаметными другим признаками, по которым ты его узнаешь из тысячи в толпе, в темноте, с закрытыми глазами. И только сейчас, подойдя ближе, Алена поняла, что и плечи, и шея, и уши у этого человека другие, осанка, посадка головы не такие, как у отца, хотя и невероятно похожие. И сердце сжалось от того, что это был не отец. И когда мужчина обернулся, удивленно посмотрев на незнакомку, Алена сумела только прошептать непослушными губами:

– Sorry! I made a mistake… I was wrong… [1]

И все же он был очень похож на отца до холодка в спине, мистического и страшноватого. Такой же внимательный уверенный взгляд, такие же холодные серые глаза и этот поворот