Секреты - Френсин Паскаль

Инид после этой истории как подменили. Она поняла, что находилась на пороге гибели. Пришла в ужас и коренным образом изменила жизнь. Стала одной из лучших в школе. Перестала встречаться с Джорджем. Его родители поместили сына в частный пансионат, «где были очень строгие порядки. Это было два года назад.

Рассказывая, Инид не отрывала глаз от стола, боясь посмотреть на Элизабет. Окончив рассказ, подняла глаза и встретила полный жалости взгляд зеленовато-голубых глаз. Инид считала подругу очень красивой, пусть не такой яркой, как Джессика, — обе сестры могли бы считаться эталоном американской красоты: великолепные белые зубы, пышные золотистые волосы, — но в Элизабет была еще теплота. Она умела проявить участие. Ей одной могла Инид доверить свою тайну, не сомневаясь, что ее лучшая подруга не отвернется от нее.

— Хорошо, что ты мне все рассказала. В нашей дружбе это ничего не изменит. Ты для меня по-прежнему чудесный человек. И я тебя еще больше уважаю, зная, что тебе пришлось пережить.

Слезы хлынули из глаз Инид. Она больше не сдерживалась и чувствовала облегчение от того, что открыла душу, но самым сильным чувством был страх. Вдруг все это узнает один-единственный человек, которому она никогда бы не рассказала этой истории.

Инид через силу улыбнулась.

— Если бы я рассказала об этом Ронни, он бы перестал считать меня потрясающей девчонкой. Он не простил бы мне, что я его все время обманывала.

— Ты же его не обманывала, — поправила ее Элизабет.

— Но и правды не говорила.

— Не мучайся ты так, Инид, бывают тайны и пострашнее. К тому же, это было два года назад — чуть ли не в каменном веке.

— Тебе легко говорить. У тебя в прошлом нет никаких пятен.

— Кроме тех, которыми я обязана Джессике. — Элизабет безуспешно пыталась побороть улыбку, вспомнив милую привычку сестры пользоваться ее гардеробом, когда у нее не оставалось ни одной чистой вещи.

— Ты не боишься потерять Тодда, вот и смеешься, — вздохнула Инид.

— Я бы на твоем месте все сказала Ронни. Он поймет, если любит.»

— Лиз, ты не понимаешь!

Инид опустилась на стул возле окна, выходящего во внутренний дворик, и стала смотреть на зеркальную поверхность подсвеченного бассейна, которая искрилась, как сапфир, в темноте ночи. И у Ронни такие же синие глаза.

— Ронни совсем не такой, как Тодд, — продолжала Инид. — Ему нужно все мое внимание без остатка. Если, он узнает о Джордже… — Она вдруг закусила губу.

— А что узнает? Ты же говоришь, вы с ним два года не виделись.

— Мы и правда не виделись. Но… — она глубоко вздохнула, — мы переписывались. Нет, это не то, что ты думаешь. Между нами ничего нет. Мы просто друзья. Я и писать Джорджу стала из-за того, что у него все пошло кувырком. Он был такой несчастный. И мне хотелось, чтобы он опять поверил в будущее.

— По-моему, очень хорошо, что ты помогаешь Джорджу вернуть самоуважение. Почему это Ронни станет ревновать? Из-за нескольких дружеских писем?

— И это ты говоришь о человеке, который чернеет от ревности, если я случайно брошу взгляд на незнакомца. На прошлой неделе я делала домашнее задание по истории с одним парнем, он нас увидал и чуть не разнес школу.

Элизабет почувствовала легкое беспокойство:

— Но если ты объяснишь ему все, как мне…

— Он все равно не поймет. — Инид уронила голову и спрятала лицо в ладонях. — Я чувствую, что я его потеряю!

Лиз успокаивающе положила руку на плечо подруги:

— Знаешь что, давай мы с тобой об этих письмах забудем, хорошо? Инид кивнула.

— Так что можешь больше не волноваться:

Ронни ничего не узнает. И почему ты так боишься?

— Из-за Джорджа. В последнем письме он написал, что недели через две приедет погостить в Ласковую Долину. Он и раньше приезжал, но сейчас хочет со мной повидаться.

Наверху, в комнате Элизабет, Инид вынула из своей сумки с вещами пачку писем. — — Я их взяла с собой, чтобы показать тебе, — тихо сказала Инид и протянула письма.

Первое сверху письмо было последним по времени:

«Дорогая Инид.

Как ты знаешь, экзаменов у нас по горло. Нам тут с ними вздохнуть не дают. Мне сначала ужасно не нравилось, а сейчас я даже рад. Я вдруг понял, что чуть ли не всю жизнь бегал от дела, и теперь приходится много работать, чтобы нагнать Мысль о том, что учиться классно, возникла у меня, как это ни смешно, с твоей подачи. Я стал гораздо увереннее в себе, как ты, наверное, поняла. Еще не так давно я на всех злился, винил в своих неурядицах родителей, кого угодно. Но, наверно, уж если кто и виноват, так это я сам.

Я понял это только благодаря тебе, Инид. И я отдаю отчет своим словам. Ты никогда не поймешь, как много для меня значили твои письма. По правде сказать, сначала здесь была тоска. Этот пансион отнюдь не Диснейленд. Я не собираюсь здесь долго задерживаться — только до конца семестра. Сдам последние экзамены — и домой. Так что будущее выглядит не так уж плохо. Рад, что и у тебя все хорошо. Твое последнее письмо — высший класс. Я теперь только таких и жду. Я очень хочу увидеть тебя, но не обижусь, если у тебя такого желания нет.

С сердечным приветом, Джордж.

P.S. Спасибо за печенье, которое ты прислала , на день рождения. Оно исчезло через пару секунд, но было великолепно.

Р.P.S. Передай привет моему дружку Уинстону».

— Я не знаю, — что делать». — Инид заговорила, едва Элизабет опустила письмо. — Я не хочу ссориться с Джорджем, но встречаться с ним не могу. Ронни все это не так поймет.

— А я уверена, что Ронни будет рад, если узнает, что ты с таким участием относишься к людям.

Инид упрямо замотала головой.

— Это будет полным крахом. Он взбесится, и я его потеряю. — Она сжала руку Элизабет. — Лиз, ты должна мне обещать, что никому не расскажешь об этих письмах. Поклянись, что не расскажешь!

— Жизнью клянусь!

Элизабет торжественно возложила длань на первую попавшуюся книжку, по толщине похожую на Библию. Это оказался толковый словарь. Она же писатель, и словарь всегда должен быть под рукой. Она, конечно, не Хемингуэй. Пока что пишет только для, школьной газеты «Оракул», да еще ведет рубрику «Глаза и уши».

Элизабет понимала, почему Инид так тщательно старалась сохранить тайну. Последние годы в Ласковой Долине стала бурно развиваться электронно-вычислительная промышленность, но городишко пока оставался настоящей провинцией. Отец близняшек говорил, что в таких городках сплетни множатся, как» мыши в кукурузе.

А уж в школе от сплетен было деваться некуда — столовая, раздевалки, лужайка перед главным крыльцом служили излюбленными местами школьных кумушек, которым до всего было дело — кто с кем гуляет, кто не прочь побаловаться наркотиками, кто в какой цвет красит волосы. Болтовня по большей части была безобидной, но бывало, злая сплетня вспыхивала, как пожар, и тогда в его огне гибли безвинные люди. Элизабет сама только что прошла сквозь этот огонь. Ее сестру-близнеца чуть не забрали в полицию, а она выдала себя за Элизабет. Сплетня доставила Лиз много неприятностей, поэтому ей, как никому, было понятно беспокойство Инид.