За последней чертой - Александр Леонидович Аввакумов

похожи на слезы. В дверь квартиры кто-то постучал. Она никого не ждала, тем более в столь ранний час.

«Кто это?» – подумала она.

Женщина накинула халат и направилась к двери.

– Кто там?

– Откройте, КГБ.

Сердце пронзила какая-то непонятная ей ранее боль. Комок подкатил к горлу, и она почувствовала, что ей не хватает воздуха. Непослушными руками она открыла дверь и отошла в сторону. В комнату мимо нее прошли трое молодых людей в мокрых плащах.

– Кто еще в доме? – спросил ее один из мужчин.

– Я одна….

– Мы хотели бы посмотреть вашу квартиру. Ведь здесь ранее жил подполковник МГБ Костин? Вы не переживайте, мы не надолго. Мы только осмотрим квартиру и уйдем.

– На каком основании?

– На основании охраны интересов государства. Еще вопросы есть?

Анна Анатольевна обессилено опустилась на стул. Мужчины сняли с себя плащи и приступили к своеобразному обыску. Они открывали и шарили по ящикам стола, шарили в шифоньере, простукивали стены.

– Где у вас семейные альбомы?

Она, молча, указала на тумбочку. Один из них достал два альбома и стал их листать, откладывая в сторону фотографии, на которых был изображен ее отец. Обыск затягивался. Анна Анатольевна посмотрела на часы. Они показывали начало двенадцатого дня.

– Мы забираем эти фотографии, – произнес мужчина, видимо старший из них.

– Как забираете, на каком основании?

Они сложили изъятые вещи в портфель и, не прощаясь, направились к выходу.

– Вам не следует покидать город до особого разрешения. Надеюсь вам понятно?

Она промолчала. Сухо щелкнул замок на входной двери, и стало тихо.

***

Она не спала всю ночь. Она терялась в догадках, пытаясь объяснить себе, с чем было связано сегодняшнее посещение ее квартиры сотрудниками КГБ. Что они искали в ее квартире, почему они забрали все фотографии, на которых был изображен ее отец Костин-Голиков. Она так и не сомкнула глаз в эту ночь. Утром ей позвонили из КГБ и пригласили в это страшное для нее заведение. Анна Анатольевна позвонила бригадиру строителей и предупредила его, что не сможет приехать на дачу. К двум часам дня, она поехала в КГБ.

Кабинет был небольшим. Она сидела на стуле. Теплое весеннее солнце приятно ласкало ее спину. Напротив нее сидел мужчина в светлом костюме и с интересом разглядывал ее.

– Анна Анатольевна! Скажите, кто еще знает о вашей находке, – спросил он ее.

– Я уже говорила об этом. Эти люди строители, которые ремонтируют мою дачу.

Мужчина что-то записал в блокнот и снова задал ей очередной вопрос.

– Сколько было микрофильмов?

– Я не считала, да и зачем мне это. Все, что было там, я передала вашему сотруднику.

– Вам известно содержание этих микропленок?

– Нет. Я думаю, чтобы их просмотреть, нужна специальная техника.

Сотрудник КГБ улыбнулся. Он уже давно работал в системе государственной безопасности и отвык доверять людям. Сейчас его тревожила всего одна мысль, сумела ли сидящая перед ним женщина сделать копии этих документов. Утром он узнал от своего начальника, что эти пленки были личным архивом министра госбезопасности Абакумов. Теперь нужно было установить, как эти микрофильмы оказались в руках разыскиваемого в свое время подполковника СМЕРШ Костина.

– Скажите, Анна Анатольевна, как эти документы могли оказаться в руках вашего отца?

– Я не знаю. Я только недавно, то есть когда были обнаружены эти документы, узнала, что он служил в вашем ведомстве. Он никогда никому не говорил об этом. Почему вы задаете мне эти вопросы? Вы мне не верите?

– Что значит, верите или не верите? В свое время многие искали эти документы и вдруг они выплыли у вас? Разве это не странно?

– Не знаю. Что хоть в этих документах?

– Это государственная тайна. Вам это понятно или нет?

Анна Анатольевна заплакала. Она достала из кармана жакета платочек и промокнула им слезы.

– Почему мой отец поменял фамилию? Вы можете мне сказать об этом?

– Нет. Это все является государственной тайной. Вам необходимо расписаться. Вот здесь, поставьте вашу подпись.

Он ткнул пальцем в напечатанный текст.

– Что это?

– Это расписка о неразглашении, то есть в течение двадцати пяти лет вы должны хранить молчание. Если вы нарушите условия этой расписки, вас ожидает уголовное наказание.

Анна Анатольевна расписалась и посмотрела на сотрудника КГБ.

– Я вас больше не задерживаю….

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Тук, тук, тук монотонно стучали колеса по стыкам рельс. За окном вагона простирались бесконечные просторы, на которых словно оспины чернели покореженные взрывами танки, сожженные остовы машин. Несмотря на то, что страна совсем недавно отпраздновала победу над фашисткой Германией, ей еще не удалось залечить раны, нанесенные врагом.

Подполковник военной контрразведки Александр Костин был вызван в Москву и сейчас, глядя в вагонное окно, пытался отгадать, с чем это было связано.

– Вот, Костин, распишись вот здесь, – ткнул корявым пальцем начальник склада, выдавая ему новую только что пошитую форму. – Не забудьте погоны и портупею. Сам зам по тылу армии приказал одеть и обуть вас по высшему разряду, чтобы не было стыдно за вас в Москве.

– Спасибо, Семенов, – поблагодарил он хозяйственника. – Ты случайно не богат чемоданом, а то у меня кроме вещевого мешка ничего нет.

Завскладом хитро улыбнулся и, нагнувшись, достал из-за стола темно-коричневый трофейный чемодан, который поставил перед офицером на стол.

– Берите, если он вас устроит по размерам.

– Спасибо. Четыре года воюю, а все богатство умещается в вещевом мешке.

Он аккуратно сложил в чемодан полученную форму и еще раз, поблагодарив Семенова, вышел со склада. Взглянув на весеннее солнце, Александр направился в гостиницу, в которой проживал последние две недели. По дороге он заглянул к портному, которого ему рекомендовали в штабе армии.

Костин дернул на висевший у двери шнурок. Где-то за дверью тихо прозвенел колокольчик. Дверь открылась, и Александр увидел седую голову портного.

– Здравствуйте, Самуил! – поздоровался с ним офицер. – Как мой заказ?

– Пан подполковник! Минутку, мне осталось пришить последнюю пуговицу. Не стойте у порога, это не совсем хорошо. Проходите в комнату….

Портной улыбнулся, показав Александру свой беззубый рот. Костин знал, что зубы ему выбили эсесовцы, когда Самуил находился в варшавском гетто. Он вошел в комнату и заметив жест руки портного, сел на стул.

– Вот и все, пан офицер. Ваш костюм готов. Будете мерить?

– Нет. У меня просто нет времени, Самуил, – ответил Костин. – У меня через два часа поезд.

– Хорошо, пан офицер. Вам не придется краснеть за мою работу….

Александр дождался, когда Самуил свернул костюм и, расплатившись с портным, вышел из его мастерской.

– Удачной дороги! – услышал он глуховатый голос портного.

Костин