Воля рода - Александр Изотов

Оба пленника вскинули головы, одновременно спросив:

— Жертвенная песнь?!

Я прекрасно чувствовал поток страха от обоих — это тело работало как локатор, воспринимая целый спектр эмоций от каждого в этом шатре. Даже безмолвные послушники, окружающие центр, словно истуканы, чувствовали.

Ненависть, возбуждение, веселье, страх, а у кого-то и грусть…

— Да, жертвенная песнь, ведь жизнь государя имеет для тебя значение?

— Так вот куда Серые Хранители уводят наших, — сокрушённо вздохнул Афанасий, — Вы сжигаете их души, чтобы продлить жизнь Царю?

— Видит Незримая, что в твоих словах ложь, но пусть будет так, — кивнул церковник, — Ты знаешь этот обряд, Афанасий…

— Знаю. И его не должно быть в нашей вере, вы, порождения Чёрного Лика!

Второлунник подошёл и наотмашь ударил старика по щеке, не сказав ни слова. Афанасий охнул, потом опустился лбом к полу, пытаясь прийти в себя.

— Наш высший представитель перед Незримой, сам Перволунник ждёт тебя, Афанасий, — полным удовольствия голосом сказал церковник, потом его взгляд сместился, — Что же касается тебя, дочь моя…

Эвелина упрямо смотрела в глаза ненавистного жреца, не отрываясь.

— Мне пришлось потратить очень дорогой «вещун», чтобы связаться с Северным монастырём Избранниц. Настоятельница, кстати, удивилась, услышав твоё имя, и заявила, что таких послушниц у неё не было.

Эвелина захихикала, потрясая плечами. Второлунник ждал, когда она закончит, но девушка, кажется, могла так очень долго.

Как тогда утром назвали её оракулы? Магичка-истеричка?

— В общем, Избранницы тоже слишком ценный материал, — вздохнул священник, — И настоятельница Северного не против принять тебя обратно в лоно монастыря, а заодно и выяснить, кто ты такая.

Второлунник повернулся было уходить, но тут Афанасий всё же поднял голову и в ярости выкрикнул в ответ:

— Вам не остановить Последние Времена! Даже если вы убьёте Последнего Привратника, Незримая придёт и всё равно будет судить вас!

— Убьём? — собеседник повернулся в пол оборота, — Остановить Времена?

Он всё же подошёл, медленно опустился на корточки, и взял старика за подбородок:

— Нет, жалкий святоша, — с ненавистью выдохнул Второлунник, — Мы не пытаемся остановить. Мы ждём, когда придёт Чёрная Луна, и ждём только её! И Привратник нам нужен, чтобы он своей лютой болью призвал Чёрный Лик в наш мир. Да, мы зовём!

— Тогда я не понимаю, — упавшим голосом сказал Афанасий.

— Потому что вы погрязли в ереси. Если бы ты читал те скрижали, которые видел я, ты бы меня понял.

— Скрижали Диофана, зачитанные ему самой…

Второлунник вскочил и брезгливо отдёрнул полы рясы от старика:

— В Пробоину Диофана, этого жалкого сумасшедшего! И к чёрту Незримую!

Старик даже не нашёлся, что ответить, в таком шоке он был. Я чувствовал волны растерянности и беспомощной ярости от него.

— Вы сотни лет пытались убедить себя, что можно изменить судьбу, что Чёрная Луна — всего лишь тёмная ипостась Незримой. Чёрный Караул сидит не одну тысячу лет, и не видел никакой богини, — священник всё же развернулся и направился к выходу.

Там, взявшись за шторку, он оглянулся и добавил, чеканя каждое слово:

— Даже Незримая, если она и есть, бессильна перед Чёрной Луной. Слышишь, богиня? Мы знаем правду о тебе, самозванка… — при последних словах он поглядел вверх, будто богиня и вправду могла его услышать.

— Не могу поверить, — кое-как просипел Афанасий.

— Слышит, она всё слышит, — уже без веселья сказала Эвелина.

— Вот только сделать Незримая ничего не может, — довольно ответил Второлунник, — Потому что поклоняться надо сильному богу.

И он вышел, нервно задёрнув за собой шторку. Афанасий с Эвелиной переглянулись, и старик сказал:

— Помолимся, дочь моя. У нас немного времени осталось.

Эвелина кивнула, и вдруг, повернувшись, взглянула в глаза мне. То есть, Привратнику, из тела которого я наблюдал.

Избранница едва заметно кивнула, а потом отвернулась, чтобы склонить голову и присоединиться к напевам Афанасия.

Что это было, вашу-то псину?!

«Взгляни в меня», — голос Привратника вдруг прогремел в голове.

Не тратя времени, я привычным усилием воли настроил внутренний взор, чтобы проверить все энерго-потоки.

Вот она, земная нижняя ча…

Я почувствовал, как холодеет всё моё нутро. Где нижняя чакра?! Что за капитский контракт?!

Осознание невозможного ударило по мне такой паникой, что на миг у меня зашумело в ушах, и я понял, что мы так и стоим с Привратником где-то между телегами.

Где. Нижняя. Чакра?

Я попытался взять себя в руки, понимая, что растерянностью ничего не добьёшься.

Есть три источника магии. Материя, мысль, дух.

Семь чакр. Три нижние, средняя, и три небесные.

Всевозможные маги огня, воды и прочие используют силу материи, качая их через земные чакры. Оракулы используют силу мысли, и у них развита четвёртая чарка. Привратники же…

Ну точно, просто у них нижняя чакра совсем не развита. С уже более спокойным взором я направился выше.

Второй чакры тоже не было. И третьей!

Сердце, то ли моё, то ли Привратника, забилось с бешеном темпе… Я задёргался, ощущая хватку на шее, мир вокруг завертелся — то шатёр с чернолунниками, то звёздное небо, то шатёр, то небо…

* * *

Я упал на траву, пытаясь отдышаться и осознать увиденное.

— Ты понял? — грубоватый, совсем лишённый эмоций голос донёсся сверху, — Ты видел, что они делают с нами?

— Но… горелый псарь! — вырвалось у меня, — Это невозможно!

Я согнулся, чувствуя фантомную боль от того тела. Мне казалось, что это у меня вырезали нижние чакры, просто обрубили энергетическую половину тела.

Это что за магическая кастрация, на хрен?!

Вся та ненависть, весь гнев, скопившиеся во мне… Если бы я мог одним порывом бросить это в чернолунников, посмевших придумать такую мерзость. Какой маньяк мог изобрести это, чтобы обрубать связь с землёй, чтобы…

— А в твоём мире разве не делают так?

Привратник присел, положив мне руку на плечо. Стало полегче, я разогнулся, понимая, что это тело Василия, и тут всё в порядке. Все чакры на месте, и даже многострадальный «кирпич» в нижней показался таким родным и желанным.

— Импланты… — прохрипел я, — Ты не понимаешь, это другое…

— Теперь ты знаешь, что делают в Восточной Пустыне, — сказав это, Привратник встал.