О чем шепчут кипарисы - Манессис Корпорон

На этот раз тишину нарушило лишь глухое урчание ее пустого желудка.

Ее худенькие плечи поникли под тяжестью еще одного разочарования.

Вздохнув, она потрясла головой, и капли воды с ее черных кудрей разлетелись во все стороны. Все напрасно. Никто не спел… и ничего не рассказал ей. А она так надеялась услышать красивый женский голос, поющий серенаду. Но невозможно получить от ветра ответы на все тайны жизни так же легко, как сорвать ягоду ежевики с куста. Дафна слышала лишь привычный скрип веток, покачиваемых ветром, и лиственный шелест.

«Ну и пусть, пусть молчат!»

Дафна отлично знала, что кое о чем деревья ей все же напомнили.

«Они говорят, что мне пора домой».

Она не стала стряхивать песок с ног и натянула кеды.

«Бабушка ждет меня. Пора возвращаться».

Остров Корфу

Наши дни

– Ну наконец-то! – на весь зал прилетов зычно воскликнула гречанка, довольно-таки тучная, и, приготовив объятия и расталкивая прибывших туристов, устремилась вперед. – Боже, вы только посмотрите на нее! Одна кожа да кости! Цыпленок, которого я ела вчера на ужин, и то был крупнее тебя!

Это была Попи, двоюродная сестра Дафны. На английском она до сих пор говорила с акцентом. Дафна бросила сумки на пол прямо в середине прохода для пассажиров. Попутчики морщились и чертыхались, спотыкаясь о ее багаж, но ей было не до них. Все происходящее вокруг ее совершенно не волновало. Она вернулась в Грецию после шести лет отсутствия и намеревалась, не теряя более ни секунды, упасть в приветственные объятия кузины, пусть даже проходящим мимо них людям это не нравилось. Попи и Дафна были особенно близки, как и их бабушки – родные сестры. Yia-yia Попи умерла, когда ее внучка была еще совсем маленькой. А Yia-yia Дафны делала все возможное, чтобы восполнить потерю, и относилась к Попи как к родной.

– О Попи! Как я рада тебя видеть! – воскликнула Дафна. Она раскинула руки и, обнявшись с кузиной, прижалась к ее теплой мягкой груди. Попи взвизгнула. И они замерли. Затем Попи ослабила объятия и отстранилась от Дафны, чтобы как следует рассмотреть ее.

– Кожа да кости, и не спорь со мной! И все же ты очень красивая. Ах, Дафна, твой Стивен такой счастливчик! Ты будешь чудесной невестой! – Попи радостно захлопала в ладоши, а потом вдруг замерла, наклонила голову к плечу и, прищурившись, приблизилась к Дафне. – В тебе что-то изменилось…

– Я похудела.

– Нет, что-то другое, – не отставала Попи, вглядываясь в ее лицо.

Дафна дотронулась до своего носа. Они со Стивеном смеялись над этой операцией, говоря, что работа косметического хирурга – это своего рода этническая чистка.

– Ах, вот в чем дело! Ты про нос? Я его исправила.

– Исправила? Ты что, ломала нос?

– Нет, я его слегка уменьшила, – со смехом объяснила Дафна, глядя на Попи, которая тут же принялась ощупывать свой греческий «шнобель».

– Мне было тяжело дышать по ночам, и врач сказал, что операция поможет.

Но Попи не желала слушать никаких объяснений:

– Моя родная кузина выходит замуж за богатого Americanos! И может купить себе все, что только пожелает, даже новый нос! – Она хихикнула. – Я так рада за тебя, Дафна mou! Да, кстати… Ну-ка, ущипни свою любимую кузину, чтобы мне передалось хоть немного твоей удачи. В Греции для меня не осталось ни одного подходящего мужчины! – Попи с отвращением сплюнула на пол.

Дафну позабавило представление, которое разыграла сестра, но она понимала, что у Попи есть все основания жаловаться. К тридцати четырем годам она была еще не замужем и, по греческим меркам, уже числилась в старых девах. Время от времени она с кем-то встречалась, но ни одному парню не удавалось заинтересовать ее больше, чем на несколько недель. Но, хотя Попи любила посетовать на отсутствие мужчин в своей жизни, она, в отличие от других жительниц их маленького острова, желающих создать семью, не собиралась снижать требования к потенциальному мужу. Попи всегда стремилась к большему, как и ее кузина.

Дафна завела руку за спину и вывела вперед пятилетнюю Эви, которая все это время пряталась за материнской юбкой.

– Попи, познакомься с Эви.

– О боже! Что за ангелочек! – на этот раз Попи взвизгнула еще громче. Она наклонилась к девочке и одновременно запустила обе руки в сумку, пытаясь там что-то нащупать. – Ох, ну где же она? Я ведь точно ее положила… – бормотала она, вытаскивая то ключи, то пачку сигарет, то фантики от конфет – весь мусор, которым была забита ее необъятная сумка из коричневой кожи на длинном ремне.

Эви молча разглядывала незнакомую женщину, внешне очень похожую на ее мать, только гораздо более крупную, с какой стороны ни взгляни. Не выпуская руку матери из своей, она предприняла попытку снова спрятаться за ее спину.

– Да, я вижу, ты немного стесняешься. Ничего страшного, – улыбнулась ей Попи, найдя наконец то, что искала, – маленькую игрушечную собачку. – Я решила, что она тебе понравится.

Мягкая игрушка сотворила чудо. Сдержанность Эви как рукой сняло, и она осторожно потянулась к Попи. Улыбнувшись, малышка взяла собачку и прижала ее к груди.

– Эви, что нужно сказать? – напомнила дочери Дафна.

– Спасибо, – послушно отозвалась девочка.

– Эви, меня зовут Пенелопа, я кузина твоей мамы. Ты можешь звать меня тетя Попи.

В Соединенных Штатах Попи считалась бы двоюродной сестрой Эви, но на греческой земле была ее тетушкой. В Греции так заведено: младшие всегда оказывают знаки уважения старшим, и этим нельзя пренебрегать. Назвать кого-то thea или theo – тетя или дядя – значит проявить уважение, а не указать на родство.

– Я понимаю, мое имя звучит забавно, – продолжала стрекотать Попи, – но его придумала твоя мама. Ай-ай-ай, Дафна! – Она подняла глаза и, погрозив кузине пухлым пальцем, снова повернулась к девочке. – Когда мы с твоей мамой были такими же маленькими, как ты сейчас, – она коснулась пальцем кончика носа Эви, – моя семья на несколько лет переехала в Нью-Йорк. И мы с Дафной были очень-очень близки, как родные сестры! – Попи широко улыбнулась. – Твоя мама изо всех сил старалась выговорить мое имя, но у нее ничего не получалось. Пе-не-ло-па… Ты можешь повторить?

– Пе-не-ло-па-а-а.

– Отлично! – Попи еще ближе придвинулась к Эви. – А вот у твоей мамы не получалось, и она начала называть меня Попи. И теперь все зовут меня так.

Эви подняла глаза на Дафну.

– Мама, ты когда-то была маленькой?

– Да, Эви, была, но очень давно… – Дафна посмотрела на дочь, пытаясь вспомнить то время, когда она сама была пятилетней, бесхитростной и жадной до интересных историй, которыми готовы были поделиться с ней взрослые.

– Пойдем, – скомандовала Попи, поднимаясь на ноги и отряхивая с черной юбки серую вокзальную пыль. – Мы прямиком едем ко мне, ты примешь душ, отдохнешь… Эви, а ты устала?