Рассказы про Франца и собаку - Кристина Нестлингер

Потом он стал ползать и собирать в мешочек раскиданные по полу стеклянные шарики.

Франц уже собрал почти все и тут увидел ещё один. Он потянулся к шарику, но тот закатился под кровать и пропал из виду — с кровати до самого пола свисало одеяло.

Франц сунул руку под одеяло и ощупал пол. Стеклянный шарик не обнаруживался.

Вдруг на ладонь Франца опустилось что-то тяжёлое и тёплое. И прижало её к полу. Франц оцепенел! Он совершенно не представлял, что это такое. Но сразу понял: это что-то живое!

Конечно, можно было другой рукой приподнять одеяло и заглянуть под кровать. Но как это сделать, если ты оцепенел?

Потом Франц почувствовал на локте что-то мокрое. И оно двигалось… туда-сюда, туда-сюда! Франц вспомнил, как его лизал телёнок. Летом Франц ездил с мамой и папой на ферму к бабушкиным родственникам. Там были телята, и один облизал ему руку. Ощущения были точно такие же!

Францу немного полегчало. Сковавший его страх отступил.

Он подумал: «Быть не может, чтобы Эберхард привёл к себе в комнату телёнка! Во-первых, это вообще невозможно, а во-вторых, телёнок под кровать не поместится!»

Франц осторожно протянул другую руку к одеялу. Поднять его он не решался. Но размышлял, как бы набраться храбрости и это сделать. И пока он размышлял, что-то мокрое исчезло с его локтя, а что-то тяжёлое — с ладони. Одеяло поднялось само, и из-под кровати показалась огромная голова — лохматая и коричневая. Она была в два раза больше, чем голова Франца, и вплотную приблизилась к его лицу… Это была собака!

«Притворюсь мёртвым! — подумал Франц. — Больше ничего не остаётся».

Так он и сделал. Закрыл глаза и снова застыл в оцепенении. Франц едва дышал. Только сердце стучало так громко, что он подумал: «Наверное, даже на кухне слышно».

Франц всей душой надеялся, что мама Эберхарда придёт и спасёт его. Но фрау Мост стука сердца не слышала, и бедный Франц лежал на полу беспомощный и неподвижный.

Когда Франц решил, что пролежал уже целый час — а на самом деле всего минуту или две, — он снова открыл глаза. Рядом с ним, совсем рядом, лежала самая большая собака из всех, каких он видел за всю свою жизнь! Франц лежал на спине, собака — на животе. Огромную коричневую голову она положила на передние лапы и с интересом смотрела в лицо Францу, как бы говоря: «Ну что, проснулся наконец?»

Франц попытался очень осторожно отодвинуться от собаки. Сначала немножко — на сантиметр. Потом на два, потом на четыре. И ещё на пару сантиметров. И ещё…

Когда расстояние между ним и зверюгой увеличилось до полуметра, собака поднялась, сказала «гав-гав», ткнула носом Франца в бок и опять сказала «гав-гав».

Тут дверь открылась. Помахивая над головой новыми плавками, в комнату вошёл Эберхард и крикнул:

— Берта, брысь от Франца! Он собак не любит!

Огромная собака не обратила на это никакого внимания. Она продолжала тыкать Франца носом и всякий раз коротко лаяла.

— Берта, как ты себя ведёшь!

Эберхард схватил собаку за ошейник.

— Знаешь, — сказал он, — Берте уже девять лет, но она до сих пор ужасно игривая, прямо как щенок!

Эберхард подвёл собаку к двери.

— Пошла вон! — крикнул он. — Франц собак ненавидит!

Но Берта выходить не желала Она упёрлась всеми четырьмя лапами, сопротивляясь усилиям Эберхарда.

Он фыркнул:

— Эта псина, кажется, в тебя влюбилась!

Как Эберхард ни старался, он не мог сдвинуть Берту с места. Собака стояла на растопыренных лапах, будто привинченная к полу. И только шея, казалось, становилась всё длиннее и длиннее, пока Эберхард тянул за ошейник.

Франц поднялся с пола. Сердце у него по-прежнему стучало очень громко. Как большой старый будильник.

— Глупая псина! — крикнул Эберхард. — А ну слушайся, или я тебе двину как следует!

— Не бей её, пожалуйста! — пискнул Франц.

— Её надо воспитывать! — рявкнул Эберхард и занёс ногу для пинка.

— Но не так же! — Франц вдруг совсем ослабел и присел на кровать. Эберхард поставил ногу на пол и отпустил ошейник.

Собака одним прыжком подскочила к Францу, села перед ним и положила огромную голову ему на колени.

— Хочет, чтобы ей почесали за ухом, — сказал Эберхард. Он подошёл к кровати и плюхнулся рядом с Францем. — Но если Берта воняет, тогда не надо!

— Вовсе она и не воняет, — сказал Франц. Теперь голос у него попискивал совсем немножко, а сердце стучало тихо, как маленькие часики.

Франц положил руку Берте на голову. Очень осторожно и очень нежно.

Рука довольно сильно дрожала. Берта закрыла глаза.

Франц стал медленно водить по шерсти указательным пальцем — чуть-чуть вперёд, чуть-чуть назад, и опять вперёд, и опять назад. Первый раз в жизни он дотронулся до собаки!

— Нажимай сильнее, ей так больше нравится, — сказал Эберхард.

Он запустил руку Францу в волосы и стал чесать ему голову костяшками пальцев.

Франц попытался проделать то же самое с головой Берты.

Берте понравилось! Это было ясно сразу! Довольно поскуливая, она прижалась к Францу, и слюни из её пасти закапали ему прямо на коленки.

— Вот теперь правильно! — воскликнул Эберхард и выпустил волосы Франца.

Чем дольше Франц чесал Берту, тем больше это нравилось ему самому. Скоро он почувствовал себя совсем хорошо. Просто прекрасно себя почувствовал! И было совершенно не важно, что Берта ему всё обслюнявила.

Эберхард уже три раза поторапливал Франца:

— Ну, давай, пойдём уже!

Но Франц только бормотал:

— Куда торопиться, бассейн от нас не убежит!

И три раза Эберхард возражал:

— Но он закроется!

А Франц три раза отвечал:

— Завтра снова откроется!

В тот день в бассейн они так и не пошли, потому что Эберхард всегда делает то, что хочет Франц.

До самого вечера Франц гладил Берту, чесал ей за ухом, разрешал себя обнюхивать, и лизать, и обмахивать хвостом.

Берта не отходила от Франца ни на шаг. Если он шёл в туалет, она сопровождала его до самой двери. Если он шёл на кухню за яблочным соком, она отправлялась с ним.

Когда же Франц с Эберхардом уселись на диване в гостиной, чтобы немножко посмотреть телевизор, Берта улеглась у Франца в ногах.