Рождение Патриарха - Сергей Александрович Малышонок

презирая каждого из небожителей и их антагонистов, я… позвал саму Тьму. То нечто, что существовало до времени и пространства, до рождения Творцов и вселенных, то, во что хотел верить, ту концепцию, что всегда была близка мне, сколько я себя помнил. Наивная и отчаянная вера, ничуть не хуже, но и не лучше любых других форм поклонения. Надежда…

И она сработала.

Воспоминания выцвели, образы смылись, я уже почти не помнил того момента, но я чётко знал, что я предложил — и что моё предложение приняли. Мимолётный взгляд на ничтожного микроба, миг длиною в вечность, и-и-и… Меня поглощает безбрежный океан.

Новая вечность, теперь пролетевшая одним мигом, и вот объятия тьмы мягко расступились и выпустили меня в новое пространство. Безумное, болезненное чувство потери, тоскливой пустоты в душе, возникшей в результате отделения от того бескрайнего, тёплого, уютного и родного… Но я должен был отделиться. Таков был мой выбор, мой зов, моя мольба. И моя Мечта. Продай я всё это за праздное наслаждение с уютом, даже сам перестал бы себя уважать, что уж тогда говорить о предвечной Силе, видевшей рождение вселенной? Хотя и так глупо ожидать, что она испытывает ко мне хоть что-то похожее на уважение, в лучшем случае, я для неё мелкий паучок, которого, по мимолётному порыву, рачительная хозяйка вынесла на подоконник, вместо того чтобы раздавить, едва заметив.

А дальше… дальше в воспоминаниях был полёт. Без тела и глаз, аморфным сгустком чего-то незримого и газообразного, почти неуправляемый мной — ведомый внешним, приданным изначально импульсом. И образ тела, к которому меня несёт. Контакт, вспышка боли — отчаяние и ужас плоти, которая не хочет умирать, но уже почти мертва, — а потом прохладная успокаивающая волна, пришедшая будто из самой глубины моего естества. Чувства затопил отголосок того блаженства, в котором я пребывал совсем недавно, словно я вновь стал частью того бесконечного многогранного потока, малой крупинкой, отголоском мысли в бескрайнем океане предвечной Силы.

И сознание померкло.

Я странным образом знал, что происходило дальше, будто видел, но со стороны беспристрастного наблюдателя. Тело, в которое я попал, менялось и без меня, но тут изменения пошли иначе, быстрее, глубже… Наращивалась мышечная масса, перестраивались скелет, структура клеток, вся природа организма. А вместе с телом менялась и моя душа, энергетические оболочки, ответственные за жизненную, духовную и магическую энергию, энергоузлы и структура сети энергоканалов. Всё это расцветало перед моим взором изумительной палитрой красок и понимания, но происходило без малейшего участия с моей стороны. Тьма сама прекрасно знала, что нужно делать, у неё было много детей в бесконечных просторах вселенной, и в одного из них она меня и превращала, оставляя вместе с этим память и понимание о том, что делает.

И вот я очнулся. Вынырнул из бездумного созерцания, начал осознавать собственное «Я»…

Сколько я так лежал, переваривая мешанину образов и пытаясь осмыслить ускользающие детали недавних событий, я сказать не мог, но в какой-то момент «чёрные воды сна» окончательно отступили, возвращая разуму всю полноту трезвости мышления, а также давая, наконец, ощутить тело. Влажную землю под подушечками пальцев, твёрдость хвои и сучков, упёршихся в кожу на спине, запах прелой листвы, щекочущий ноздри…

— Очнулся? Хорошо! — вывел меня из попытки оценить обстановку на ощупь чуть хрипловатый, но в целом приятный голос. Говорил он на каком-то странном языке, отдалённо напоминающем по звучанию английский, хоть ни в одном слове и не было полного соответствия. Однако я почему-то легко его понял.

— Эм? — я открыл глаза и постарался осмотреться на местности. Действие явно было не самым разумным в моём случае — мир качнулся и опасно накренился, заставляя рефлекторно вонзить пальцы в землю в попытке удержаться.

— Не спеши, — чьи-то руки придержали моё накренившееся тело, — а лучше пока полежи ещё немного.

— Хорошо, — продолжая ничего не понимать, согласился я с неизвестным, на удивление легко произнеся слово на местном же языке. — Но что вообще происходит, где я и кто вы?

— Ох, сколько вопросов, — усмехнулся мой собеседник. — Что же, позволь представиться, мой юный собрат. Джошуа Закфорд, обращённый лордом Алехандросом Миртелом, равно как и ты. Ты помнишь своё имя?

— Я… — пусть в памяти царил некоторый сумбур, но мне вполне хватило мозгов понять, что спрашивают у меня имя прежнего хозяина занятого мной тела. А также тот факт, что называться своим прошлым именем не стоит. Вот только никаких воспоминаний от реципиента мне не досталось. Вообще никаких, за исключением, очевидно, языка.

— Что, совсем не помнишь? — заметил мои затруднения собеседник.

В ответ я поморщился, коснувшись рукой виска, тем самым делая вид, что вспоминаю. Мысли в голове судорожно метались, но, как назло, ничего европейскоподобного, вроде названных им самим имён, в голову не приходило. Сложно вот так просто выдумать себе имя на ровном месте, да ещё сразу после возвращения к жизни. В такой момент все мысли и чувства немного о другом, мягко говоря. Однако я всё-таки умирал с конкретной целью, а значит, успех предполагался и на его случай были некоторые заготовки.

— Я не уверен, но, кажется… Фобос, — назвал я один из псевдонимов, которые частенько использовал в интернете. И который, по идее, вполне подходил для реальности «фэнтезийного» мира, в котором тела умерших перестраиваются, чтобы вернуться к жизни.

— Уже хорошо, — обрадовался Джошуа. — Помнишь что-то ещё?

— Сложно сказать, в голове какой-то сумбур. Может, всё-таки скажешь, что происходит? Я всё ещё не понимаю.

— Ну что же, изволь, — мой собеседник склонился над подстилкой, на которой я располагался, и клыкасто усмехнулся. Помимо явно выдающихся клыков, у моего визави присутствовали красные глаза, бледная едва ли не до синевы кожа, длинные волосы русого оттенка и довольно правильные черты лица, наверняка он пользуется популярностью у женского пола. Правда, дальнейшие его слова… скажем так, бодрости они придали мгновенно и в большом количестве.

— Лорд Миртел, будучи в хорошем расположении духа после удачной охоты, решил даровать тебе бессмертие и честь служить в его свите. Сейчас первый «день» твоей новой жизни, а находимся мы подле его резиденции. Кстати, не хочешь… пить?

— … Хочу, — горло действительно саднило, но даже если бы это было не так, я бы всё равно согласился, потому как сознание, для полноценного «устаканивания», отчётливо нуждалось в паре минут передышки, а потому любая пауза в разговоре была мне на пользу.