Время собирать камни - Елена Михалкова

Она молча кивнула.

– Господи, ну так в субботу поедем в «Икею» и купимновые.

– Серьезно, Вить, поедем? – обрадованно глянула намужа она.

– Да конечно, не расстраивайся ты из-за такой ерунды!Вот нашла проблему… Раз уж я тебя сюда вытащил, моя драгоценная супруга, –Виктор обнял ее за талию, – я хочу, чтобы тебе здесь было комфортно. Тебекомфортно?

Тоня кивнула, потеревшись об него щекой, и это не было такойуж неправдой. За неделю, проведенную один на один с домом, она начала привыкатьк нему.

Два месяца назад, когда Виктор привез Тоню к большомуяблоневому саду за забором, она даже не сразу увидела сам дом. У нее мелькнуламысль, что она чего-то не поняла, дома нет и придется только еще строиться. Этамысль ее обрадовала, но уже в следующую секунду Виктор протягивал руку:

– Смотри, красота какая, правда?

Тогда она разглядела. За большими, раскидистыми, с корявымистарыми ветвями яблонями виднелся где-то далеко темный дом. Тропинка заросла, иим пришлось продираться между кустов черноплодки, чтобы подойти к нему. КогдаТоня наконец выбралась из зарослей, она остановилась, пораженная.

В подмосковном Одинцове, в котором Тонина семья прожила тригода, она видела добротные дома, но этот превосходил их все. Вроде обычныйпятиоконный дом, но весь украшенный резьбой. Наличники, конек на крыше, косякивокруг двери, навес над крыльцом – на всем была резьба, мелкая и крупная,какие-то завитки, птицы, лошади, цветы… Даже потемневший от времени, дом былочень красивым. Все здесь делалось с любовью, подумала Тоня, и очень долго.

Виктор уселся на землю. Куплю, думал он, куплю, что бы онани сказала. Неужели это может не понравиться?

– Ну как тебе? – нарочито равнодушно спросил он.

– Вить, у меня даже слов нет! – восхищенновоскликнула Тоня, и он обрадовался. – Я такой красоты еще никогда невидела. А сад какой изумительный!

– Да, яблокам почтальоновым вся деревня завидовала. Даи вообще дому – дядя Гриша все на совесть делал, – заметил Виктор. –Ну что, переезжаем?

И они переехали.

Тоня вставала рано. Ей нужно было приготовить завтрак,потому что Виктор терпеть не мог разогревать вчерашнюю кашу и вообще три дняподряд кашей на завтрак питаться не мог. Приходилось выдумывать что-нибудьвкусное, хоть и на скорую руку: вареники, оладьи, творожники. За время ихнедолгой еще совместной жизни он очень быстро привык к тому, что теперь Тонягладит его рубашки, причем гораздо лучше, чем он сам, и очень возмущался, необнаружив на вешалке свежевыглаженной сорочки.

Тоня с грустной улыбкой думала, что сама приучила его кэтому.

Ну конечно, когда они поженились, ей, воспринимавшей самусебя как деревенскую девочку с простенькой профессией, нужно былосоответствовать Виктору – такому представительному, такому образованному. Онбыл единственным ребенком в семье, в отличие от Тони, у матери которой рослоеще четверо детей, и родители баловали умненького, красивого, не по годамразвитого мальчика. Он и вырос – умным, красивым, смотрящим на большинствосверстников сверху вниз.

Когда они начали встречаться полтора года назад, Тоня долгоне могла поверить в то, что этот престижный, как говорили их девчонки, пареньпровожает именно ее, а не какую-нибудь стильную, высокомерную красавицу,которая могла бы легко и небрежно захлопывать дверцу его «Ауди», выходя усвоего подъезда. А у Тони никак не выходило легко и небрежно. Ее отец всю жизньводил старенькую «пятерку», чиненную-перечинненую им самим, без всяких тамсервисов, и дети знали: чтобы закрыть дверцу, нужно хлопнуть посильнее. ВотТоня и привыкла с размаху впечатывать дверь так, чтобы дрожали стекла. Иногдаона хлопала недостаточно сильно, и тогда отец сердился: «Ну что, совсемослабела, что ли, машину закрыть не можешь?»

Когда она первый раз проделала такой номер с «Ауди» Виктора,тот изменился в лице. Тоня и сама поняла, что совершила ошибку: умная машинапостаралась прикрыть дверцу как можно мягче, но куда уж ее силе против Тониной…Удар получился на славу. Потом Виктор много раз объяснял, как именно нужноприкрывать – не хлопать, а просто отпускать ее нежненько, и дверца самазакроется, – но Тоня все-таки иногда забывалась. Объяснять же Виктору, чтоона не часто ездила в дорогих иномарках (и в дешевых, кстати, тоже), ей нехотелось. Она и так изо всех сил старалась ему соответствовать. А потом онипоженились.

К браку Тоня подошла более чем ответственно. Она понимала,что ей сказочно, невозможно повезло: она вышла замуж не за оболтуса ВаськуСтепанова из их группы и не осталась сидеть в старых девах, как большинстводевчонок из их ателье, оценивая каждого мужика, приходившего подшить брюки илизаменить молнию, как возможного претендента на роль жениха. Нет, ее замужествобыло очень, очень удачным. И нужно было сделать все, чтобы оно оставалось такимже удачным на протяжении всей ее жизни. Тоня здраво оценивала свои шансы:соперничать с нежными, тонкими красавицами, словно позирующими для страницжурнала «Вог», она не могла. Блистать интеллектом и образованием – тоже. Нет,она, конечно, могла поддержать разговор, с удовольствием читала историческиероманы и Бориса Акунина, но, когда друзья Виктора как-то завели при нейразговор об экзистенциальном у Камю, Тоня честно самой себе призналась, чтосовсем, совсем недотягивает. Зато заметила: за беседой приятели с удовольствиемуговорили ее пирожки с ревенем, наготовленные впрок, на три дня вперед, и потомдолго напрашивались к Виктору на чай, причем обязательно с Тониными пирогами. Ивскоре Тонин план приобрел явственные очертания.

Впрочем, какой план? Не план, а так, стратегия на будущее.Она будет женой в изначальном смысле этого слова – хранительницей очага,создательницей уюта, хозяйкой дома, куда мужчину тянет после работы, какбарсука в нору. Вот уж что у нее получится! Руки-то растут из нужного места, вбыту она может все, начиная от стирки и заканчивая несложным ремонтомтелевизора. Ее и сестру Машку с детства приучали вести хозяйство оба родителя,вменившие девочкам в обязанность гладить отцовские рубашки, готовить на всюсемью, наводить чистоту, а еще работать на огороде, но требовавшие к тому жестараться хорошо выглядеть. За грязь под ногтями выставляли из-за стола, причемотец мог дать и ложкой по лбу. Сашку, Сережку и Алешку, как только у них сталапоявляться щетина на щеках, мама заставляла бриться каждый день, а когда упарней начались свидания с девочками, то и по вечерам.

– Вот ваш папа, когда ухаживал за мной, –мечтательно вспоминала мама, вытирая насухо груду вилок и ложек, – брилсяпо три раза на дню. А я все удивлялась: почему у него кожа такая гладкая?Господи, молодые же были, каких только глупостей не делали!

– Ма, если я буду по три раза в день по роже бритвойскрести, со мной ни одна девчонка встречаться не захочет, – ныл Лешка,самый младший из братьев. – Вся же физиономия в прыщах будет! Отцу хорошо,у него кожа, как у носорога, а мне что делать?