Истории Тряпичной Энн - Джонни Груэлл

– Но сегодня у меня не получается ясно мыслить, – пожаловалась Энн. – Такое чувство, будто мне распороли голову.

Тут французская кукла подбежала и сняла с неё шляпку.

– Да, Энн, у тебя в голове дырка! – сказала она. Кукла вытащила из юбки булавку и закрепила ею голову Энн. – Получилось не очень аккуратно, с морщинками.

– Всё равно так гораздо лучше! – ответила Тряпичная Энн. – Теперь мне легче думать.

– Теперь Тряпичной Энн легче думать! – обрадовались куклы.

– Должно быть, прежде мои мысли вылетали через дырку, – объяснила Энн.

– Наверное, раньше твои мысли вылетали через дырку, дорогая Энн! – согласились куклы.

– Теперь, когда мысли остаются в моей голове, я думаю, что дверь, наверное, заперта на засов. И, чтобы войти, мы должны её отпереть!

– Это будет легко! – произнесла кукла-голландка, которая умела говорить «мама», когда её наклоняли назад или вперёд. – Среди нас есть храбрый оловянный солдатик. Он может выстрелить и открыть засов!

– Запросто! – обрадовался солдатик и поднял своё ружьё.

– О, Тряпичная Энн! – воскликнула французская кукла. – Пожалуйста, не позволяй ему стрелять!

– Нет! – ответила Энн. – Мы должны найти не такой шумный способ.

Подумав минуту, Тряпичная Энн подпрыгнула и объявила:

– Я придумала!

Она схватила Джека-попрыгунчика и подтащила его к двери. Джек поднял руки, дотянулся до засова и отпер дверь. Куклы навалились и распахнули её настежь. Ну и куча-мала получилась! Куклы толкались и падали друг на друга, потому что каждая хотела первой добраться до припасов.

Они карабкались на полки с таким рвением, что опрокинули кувшин сливок прямо на платье французской куклы.

Кукла-индианка нашла кукурузный хлеб и стала лакомиться, макая его в сладкую патоку.

Куклы перевернули банку с малиновым вареньем и ели его до тех пор, пока их лица не стали малиново-красными. Оловянный солдатик три раза падал с полки и погнул ногу, но забирался наверх снова и снова.

Никогда ещё куклы так не веселились. Они уже наелись до отвала, когда послышался стук входной двери. Игрушки торопились спуститься с полок. Они просто скатывались или прыгали с них на пол. Так спешили быстрее добраться до своей комнаты. На полу за ними оставались следы джема и хлебные крошки.

Когда в комнату вошла девочка, куклы замерли в тех позах, в которых оказались в это мгновение.

– Удивительно! – воскликнула Марселла. – Они все сидели на своих местах! Подозреваю, что это щенок Фидо раскидал их!

Затем она посмотрела на личико Тряпичной Энн и взяла куклу на руки:

– Энн, почему ты вся липкая?! Похоже, ты перемазалась джемом!

Девочка лизнула руку Энн:

– Да! Это ДЖЕМ! Как тебе не стыдно, Энн. Ты была в кладовой, и все остальные тоже!

С этими словами Марселла оставила куклу на полу и вышла из комнаты.

Когда она вернулась, на ней был передник, а рукава платья закатаны. Девочка собрала кукол, положила их в корзину и отнесла в сад под яблоню. Там она поставила небольшой таз и положила в него стиральную доску. Марселла брала кукол по одной, оттирала их от варенья и патоки и окунала в мыльную воду. Она стирала игрушки, пока они не становились чистыми.

Потом девочка развесила их сушиться на солнышке на бельевой верёвке. Там куклы провисели весь день, раскачиваясь на ветерке.

– Мне кажется, она так сильно тёрла моё лицо, что стёрла улыбку! – пожаловалась Тряпичная Энн после долгого молчания.

– Нет, улыбка осталась! – возразил оловянный солдатик, когда ветер повернул его лицом к Энн. – А вот мне кажется, что мои руки теперь всегда будут скрипеть – так они заржавели, – добавил он.

А голландскую куклу ветер сорвал с верёвки, и она упала в траву и тоненько произнесла: «Ма-м-ма!»

Ближе к вечеру задняя дверь дома отворилась, и оттуда вышла маленькая хозяйка со столиком и стульчиками. Она поставила столик, сняла кукол с верёвки и рассадила на стульчики. Игрушки пили лимонад с виноградным джемом. От него напиток становился нежно-сиреневым. И ещё они ели печенья-малютки, посыпанные сахарной пудрой.

После такого чудесного ужина хозяйка отнесла игрушки в дом, причесала и надела на них прелестные чистые ночные рубашки. Укладывая кукол в кроватки, она поцеловала каждую, пожелав спокойной ночи, и на цыпочках вышла из комнаты.

Несколько минут куклы лежали в своих постельках тихо, как мышки. А потом Тряпичная Энн поднялась на ватные локотки и сказала:

– Я подумала…

– Тсс! – зашептали остальные игрушки. – Энн подумала!

– Да, – проговорила Тряпичная Энн. – Я подумала, что наша хозяйка устроила этот чудесный ужин в саду, чтобы преподать нам урок. Она хочет, чтобы мы кое-что поняли. Не нужно брать без спросу то, что можно получить с разрешения! Если мы будем вести себя хорошо, то получим разные лакомства, надо только попросить. Давайте мы это запомним и постараемся никогда больше не делать так, чтобы наша хозяйка расстраивалась. Ведь мы её любим.

– Давайте мы это запомним, – согласились игрушки.

И Тряпичная Энн улеглась обратно в постель. Её глаза-пуговки радостно блестели, а ватная голова наполнилась мыслями о любви и счастье.

– Зачем, Дина?! Как ты могла!

Мама выглянула в окно, услышав крики. Она увидела, как Марселла подбежала к Дине, выхватила что-то у неё из рук, а потом закрыла лицо ладошками и заплакала.

– Что случилось, дорогая? – спросила мама, выйдя из дома и присев на корточки рядом.